– Куда ведёт дорога?
– К флегонтовой шишке5, – ответил послушник Ефим. – Здесь когда-то блаженный Флегонт вырыл землянку, отшельничал, постился, молился, жил себе. Потом потянулся к нему народ отовсюду, и до архиерея донесли. Архиерей позвал Флегонта в ряды братьев нашей обители. Так сказывали.
– А Флегонт не принял?
– Не-е. Потом рассказывал, будто услышал в сонном видении голос: оставь своё жилище. Не здесь место трудов твоих.
– После видения пошёл в ряды братьев?
– Не-е. Возвратился на родную сторону, в иную гору, там продолжил своё житие, постился, молился. Народ к нему так и тянулся. Там и отошёл к отцу небесному, лет уж пятнадцать минуло.
– Ну вот и дошли! – с радостью в голосе сказал Матвей.
Про себя заметил, что Ефим немало удивился прозорливости спутника, будто он и вовсе незрячий, а прикидывается таковым, но подавать сомнения каким-либо видом и словом не стал. За это Матвей же его внутренне похвалил, улыбнулся сомнениям послушника, ещё раз мысленно поблагодарил сестру Татьяну, она вложила в него старания, а сам он восхищался трудами отшельника, ибо такая жизнь его прельщала. Он ощутил дух старца Флегонта.
– Выше монастырской жизни может быть отчасти только жизнь отшельника. Он за весь мир крепче молится, – торжественно промолвил Матвей и, опираясь на посох, встал на колени.
Матвей тут же почувствовал, что брат Ефим тоже творит молебен.
Хоть послушник Ефим и старался быть совершенным во многом, но табачником он так и остался. Из сословия он мещанского, торгового, родом из Самарской губернии. Первое время, когда поступил в монастырь, ему казалось, достичь благостности дело лёгкое, но страсть табачную для него оказалось победить невозможно. Видимо, двадцать лет в рекрутах и участие в Синопском бою не прошли бесследно.6
Он с особым надрывом вспоминал о ветре, о том чудовищном сражении и об изнурённых нервах. Забыть этой бойни в турецкой войне Ефим до сих пор не мог.
– Тогда на нашем корабле шпринг7 перебили, нас развернуло по ветру, корабль обстреляли. Коротко на баркасе другой шпринг завезли, подтянули на нём корму и противника сумели заставить выброситься на берег. Бури всякие бывали. А вот когда ветер хлещет и море бурно клокочет, тогда уж точно хочется Богу душу скорей отдать. Ветер вначале ревёт, будто рычит дикий зверь, а потом начинает мычать, как корова. – Так увлёкся Ефим воспоминаниями, во всех красках начал всё рассказывать.