– Медди, часто ты задерживаешься допоздна? – Ираклий казался искренне обеспокоенным, я даже заметила горизонтальную морщинку, появившуюся на его лбу.
– Конечно, таверна работает до полуночи, иногда и дольше, если посетителей много, и они готовы продолжать заказы и не жалеть при этом наличные.
Вопрос парня казался мне странным, ведь ответ был совершенно логичным. Одевшись, я привычным движением спрятала кудри под кепи, отворяя входную дверь, проследовавший за мной Ираклий продолжил разговор, как только мы вышли на освещенную фонарями улицу.
– Нет, я имел в виду не совсем это… – он потер бровь, словно желая стереть свое обеспокоенное выражение лица. – Молоденькой девушке не безопасно добираться в ночи совершенно одной, я удивлен, как мистер Пилай допускает подобное, но Медди, возможно, ты бы разрешила мне сопровождать тебя хотя бы изредка?
Сегодняшняя ночь наконец-то могла порадовать сухой погодой и сладковатым запахом лепестков начавших потихоньку опадать с вишен. Аромат доносился из соседнего квартала, где эти деревья росли особенно густо. Засмотревшись на усыпанное крупными звездами небо, безоблачное и такое высокое, я не сразу поняла суть вопроса парня, просто наслаждаясь прогулкой.
– Медди? Что скажешь? – нетерпеливо переспросил он, осторожно коснувшись моего локтя, из-за чего я была вынуждена вернуться в непрезентабельную реальность с грязными тротуарами и загазованным за день кебами воздухом.
– Скажи честно, чего ты добиваешься? Отец успел что-то пообещать тебе, ведь так?
Я чувствовала, что начинаю закипать. Мне было приятно пообщаться с парнем в прошлый раз, за ужином у нас дома, но он начинал казаться мне слишком навязчивым, даже его букет, оставленный нами в «Глое» от чего-то, раздражал… Наверное все дело было в том, что я никогда не любила розы. Эти цветы всегда вызывали ощущение фальши и безликой формальности. Мне хватало опеки отца, и я считала себя уже достаточно взрослой, чтобы наконец обрести хоть какое-то подобие свободы действий, но порой, даже у Денеба было больше возможностей, не смотря на его возраст, чем у меня. – Ох уж это неравенство полов.
Ираклий поправил воротник своего пальто, чуть оттянув его от шеи, так, будто мягкая ткань натерла кожу. Кинув на меня быстрый взгляд, он так же поспешно опустил глаза на брусчатку, по всей видимости находясь в смятении от моего яростного напора.