Тема ритуала уводит нас за пределы Европы и направляет наше внимание на понимание тела, мира и исцеления в других культурах. Они напоминают нам о том, что во многих местах мира целительные силы уже давно связываются с принципами, которые – возможно, в новом одеянии – проявляются и в расстановочной работе. Прежде всего это чувственно-телесное переживание «правильного места» в сообществе и все те шаги, которые необходимы, чтобы его найти и занять в постоянно меняющемся мире. Не исключено, что такая дополнительная «оптика» позволит нам глубже и полнее понять происходящие в расстановках процессы.
«Воплощения», которые вы, дорогие читатели, держите сейчас в руках, – это скорее своего рода плод конференции, чем репрезентативный сборник материалов в классическом смысле. Плод, который смог вырасти из того, что там было, плод, который может добавить еще один нюанс богатому столу теории и практики системной расстановочной работы. В этой связи мы хотели бы поблагодарить не только авторов за их статьи, но и всех, кто способствовал успеху конференции и вместе с тем появлению этой книги, и в первую очередь Гудрун Шрайнер, Нурит Зоммер и Гунтхарда Вебера с его командой.
Гуни Лейла Бакса, Кристина Блюменштайн-Эссен, Астрид Хабиба Кресцмайер Санкт-Галлен и Грац, октябрь 2001 г.
Тело физическое и тело живое. Философские перспективы
Своевольный брат осел
Тело как инструмент системного восприятия
Ева Маделунг
Феномен «воплощения»
Метафора «своевольного брата осла» принадлежит Франциску Ассизскому и демонстрирует его лишенное терпения и пренебрежительное отношение к телу. Он с такой безоговорочной радикальностью реализовывал эту позицию в собственной жизни, что пугал этим даже своих братьев по вере; и хотя он с любовью относился к «сестре птице» и «сестре рыбе» (как в его знаменитой проповеди), ему было явно не дано с такой же любовью относиться к тому, кто вообще-то был к нему ближе всех – к «брату ослу».
Современный философ Людвиг Витгенштейн, человек столь же смелого и бескомпромиссного духа в мышлении и образе жизни, записал по поводу пребывания в теле следующее: «Когда кто-то говорит: “У меня есть тело”, его стоило бы спросить: “Кто говорит здесь этими устами?”» (Wittgenstein 1997, с. 67).
Различность этих высказываний свидетельствует, с одной стороны, о разном духе времени, но с другой – еще и о сложности темы. Ибо это, несомненно, правда: мы не есть наше тело. Но так ли это на самом деле? Что «я» без тела? Могу ли «я» в принципе это знать, покуда я в «нем»?