– И?
– Колян, в Риме что-то случится, и в ближайшее время!
– Знаешь, что?
Друг выжидающе посмотрел на меня.
– Я с тобой поеду, но только для того, чтобы увидеть, как ты окажешься неправ.
– Жестоко.
– Зато справедливо, Толян.
Мы устремились в сторону вокзала, и, сев на поезд, отправились на запад, в Беларусь.
Уже находясь в купе, я спросил:
– А почему Польша, если надо в Рим?
– В центре пентаграммы – ключ, и именно эта её часть влияет на все остальные.
Я обречённо закатил глаза и посмотрел в окно. За ним проносились леса и поля – пейзаж довольно умиротворяющий и завораживающий.
Пожалуй, когда мы вернёмся, надо заставить своего напарника посетить психолога, а лучше психиатра.
Через пару часов в пути мы подъезжали к столице Беларуси. К нам зашёл проводник с новостью:
– Через 65 минут остановка в Минске. Время стоянки – 1 час 15 минут.
– Долго. – Заметил Толя, посматривая на меня.
Проводник вышел.
– Нет, я вот одного понять не могу… – Начал я.
– Это чего же? – Удивился мой друг.
– Тот профессор, Генрих Шмидт, о чём он ещё говорил, точнее, писал?
– Ну, доктор много чего знал. Ты бы почитал его научный труд «Тайна континентальной Европы, или факты и гипотезы о настоящем устройстве мира».
– Знаешь, я вот знаю там известных профессоров, докторов… А твой Шмидт – он случаем не родственник Прокопенко1?
– Да пошёл ты. – Заявил напарник, уставившись в окно.
За всё то время, что прошло в дороге, мы практически не перекидывались и парой слов. Зато сама атмосфера непостигнутой тайны охватила и меня. И хоть я не верил в сказки немца и моего друга, мне бы этого очень хотелось.
– Ладно, сорян, просто ну не могу я сдерживаться. – Извинился я перед Анатолием.
Тот повернулся в мою сторону:
– Ничего… Так ты хочешь узнать больше?
– Кто бы не хотел? – Изумился я.
– Так слушай… – Генрих Шмидт, помимо предположений о Культе и прочем, предупреждал об опасностях, которые произойдут не раньше 2010 года – так писал он в своей книге ещё в 1954. Вероятно, ему удалось найти ещё какие-то зацепки… Но я об этом не в курсе. Шмидт бесследно пропал в 1963 году. После исчезновения никто о нём больше ничего не слышал.
Я написал в Германию его сыну – тому уже стукнуло лет 60, если не больше, о том, что хотел бы узнать поподробней об идеях и концепциях Генриха.
Тот в ответном письме заявил, что готов сообщить достоверную информацию, но только при личной встрече.