Подольше поспать не получилось, в половине восьмого раздался телефонный звонок. Андрей тут же вскочил и достал из кармана брюк, лежащих на стуле, мобильник.
– Да, Лапоть, что случилось? – спросил он встревоженно.
Если Пашка Лаптев, лучший друг, звонил в такую рань, значит, случилось что-то серьезное. Тусклое осеннее солнце едва пробивалось сквозь отдернутые шторы, и слова друга звучали пасмурно, под стать погоде.
– Андрей, тут такое дело. Короче, Ромку сегодня ночью убили. Мне недавно его жена звонила.
– Это напарника твоего? – вспомнил Пузырев не раз слышанное от Пашки имя. С этим Ромкой Лапоть работал в фирме, помогающей рассеянным клиентам открывать закрывшиеся внезапно замки.
– Да, – Лаптев немного помолчал. – Андрюха, я понимаю, что это дело полиции, но… я хочу тебя попросить… ну, чтобы ты тоже подключился. А то знаю я, как они там следствие ведут.
– Где его убили? – Андрей уже полностью проснулся и хмуро смотрел в окно на серое небо.
– На Школьной, во дворе.
– Значит, наши дело будут вести, – удовлетворенно кивнул Пузырев, соображая, что так ему будет легче подключиться к работе. В Пушкинском отделении он знал многих сотрудников.
– Да, я уже Соломинке звонил, – сообщил Лаптев, – она как раз сейчас с судмедэкспертами Ромкой и занимается.
– Ну ладно, хоть причину смерти будем знать, – вздохнул Андрей.
– Ты когда сможешь подъехать в отделение? Я уже туда направляюсь, буду около Катькиной лаборатории дежурить. Маша, Ромкина жена уже где-то там, на опознании.
– Я сейчас выезжаю… почти. Через час буду.
Пузырев нажал отбой и подошел к постели. Анна встревоженно смотрела на него.
– Ты его хорошо знал? – спросила женщина.
– Никогда не видел, – Андрей покачал головой, – но если Пашка просит…
– Сразу поедешь?
– Нет, сначала, если меня покормят, я позавтракаю, – Пузырев покачал головой, – кто знает, как там дела пойдут, может, и поесть некогда будет.
– Я сейчас яичницу сделаю, – Аня быстро поднялась с кровати. – Будешь?
– Конечно, буду, – Андрей грустно улыбнулся.
Машину он припарковал во дворе криминалистической лаборатории. Вообще-то, посторонним в здание входить было не положено. Но Пузырева в Пушкинском отделении знали очень хорошо и за чужого не считали. Тем более не был он чужим для работниц экспертно-криминальной службы, в первую очередь для Екатерины Соломиной, бывшей одноклассницы.