– Я не держу копий, – усмехнулся Юнкер.
Мужчины вышли в полупустую комнату, через которую до этого проходили.
– В этой комнате в дни, когда я провожу встречи с моими друзьями, обычно проходит что-то типа фуршета, люди могут немного перекусить, любуясь картинами. Здесь на стенах вы тоже можете видеть картины фламандских мастеров.
Юнкер провел «полицейских» по всем комнатам второго этажа. Он показал им даже свою семейную спальню и две комнаты для гостей, ванную и туалет. Картин великих художников больше нигде не было, внутренние, не предназначенные для приемов помещения были обустроены более скромно, чем два главных зала.
– Пойдемте на третий этаж, – Юнкер вывел назойливых посетителей на лестницу. – Там, кроме мастерской моей жены, есть еще пара помещений.
Планировка третьего этажа была совсем другой, не такой, как этажом ниже. От лестницы тянулся длинный коридор, из которого в две стороны выходило пять дверей.
– Здесь у нас с Викторией помещения для отдыха друг от друга, – улыбнулся Алекс. – Справа три мои комнаты, где я могу отдохнуть, поработать, принять своих гостей отдельно от жены. Слева ее мастерская и тоже комната для приема уже ее гостей.
Хозяин дома остановился около одной из дверей и постучался.
– Можно, дарлинг? – спросил он через дверь. – Я показываю дом господам полицейским.
– Да, конечно, заходите, – раздался из-за двери приятный довольно низкий бархатный голос.
Войдя в огромное, освещенное люстрами и прожекторами помещение, Пузырев замер. На фоне темного окна, с пасмурным серым небом за ним, около большого мольберта стояла высокая белая фигура. Андрей не сразу узнал женщину, которую он видел накануне около дома.
Виктория была чуть ли не на голову выше мужа. На ней было надето что-то типа длинного белого купального халата из старинных иностранных фильмов, на голове красовался белый высокий тюрбан. Взгляд мадам Юнкер был не столь презрителен и высокомерен, как на улице. Наоборот, его можно было с некоторой натяжкой даже назвать приветливым.
– Чем мы заинтересовали полицию? – удивленная улыбка появилась на лице Виктории.
– Они расследуют убийство на улице. Помнишь, Григорий говорил о ночных выстрелах.
– А да, что-то говорил, – женщина махнула рукой, держащей кисточку, – но мы ведь спали и ничего не слышали.
– Вы часто рисуете здесь? – спросил Пузырев, подходя к окну и глядя на противоположный дом.