Все повторилось: мы доели, Ройс забрал грязную посуду и ушел. Но потом вернулся. Он принес две подушки и еще один плед. Не сказав мне ни слова, Ройс положил все на матрас и оставил меня одного.
Ужин должна была принести Алекс, по крайней мере, так было всегда. Однако время шло, а дверь камеры так и не открылась. Я тупо сидел на матрасе, упорно игнорируя плед. Пальцы подрагивали от холода, а поясница ныла от неудобной позы. Из-за отсутствия физической нагрузки и какой-либо усталости, спать совершенно не хотелось. Я смотрел то в стену, то в камеру. Раздражение бурлило под кожей. В висках пульсировала тупая боль, которая с каждой секундой становилась все сильней.
Алекс опаздывала.
Какого черта она не пришла?
Я заставил себя подняться с матраса и навернул пару кругов по камере. Костяшки пальцев чесались от желания проломить стены кулаком. Странное предчувствие патокой растекалось в груди. Я закрыл глаза и вдохнул, пытаясь понять, откуда возникла паника. Под ногами не ощущалась вибрация, и даже в воздухе не потрескивало напряжение. Однако меня начинало трясти, словно дом был в опасности.
Сердце ускорило ритм. Очередной вдох встал поперек горла. Я стиснул зубы и бросил взгляд на дверь. Никаких посторонних звуков. Гудящая тишина давила, как и стены в камере.
Я ударил по двери. Раз.
Ничего не произошло.
Два.
Ничего не произошло.
Три.
Молчание Алекс разрывало изнутри. Меня откровенно трясло, а дверь не открывалась. И я прекрасно знал, что даже с моими талантами ее невозможно выбить. Мы перестраховались, прежде чем заселить сюда чудовищ. Эти камеры – их могилы.
– Алекс! – Крикнул я, готовый вспороть свою грудь ножом и вырвать оттуда черное сердце. Кожа зудела, будто я годами не принимал душ. Кровь грохотала в ушах. Дурацкое предчувствие заслонило собой остальные мысли.
Еще один удар, и дверь наконец-то открылась, только моя нога была не причем. Алекс стояла в проеме и безразлично смотрела на меня.
– Они в безопасности? – Выпалил я, с трудом удерживая руки при себе.
Алекс молча зашла и бросила взгляд в сторону матраса. Я сел, едва не ерзая от нетерпения. Мне нужны две чертовы буквы, чтобы паника отступила. Алекс могла быть сукой, но она никогда не лгала.
– Что там происходит?
– Ничего, – ответила она и села на пол, прислонившись спиной к стене. На ней были темные джинсы и черный лонгслив. А это означало: она куда-то ездила. – Они ужинают.