Как бы поступил Дирнахеил? Слёзы пели о томлении. Томлении в сердце.
Ветер заревел вокруг оленя.
Лонар достал меч, и округу заполонил крик боли. Многовековой боли меча.
Стражи снизу подскочили и побежали на холм.
Лонар, мучаясь от боли в ушах, хромал вниз по склону. Воины нагоняли.
Тот, кто дарит подмогу гонимым, как бы поступил?
Ветер великим потоком направился к Лонару, подхватил его и поднял в воздух. Он по привычке двигал ногами, но и без этого летел в сторону Дира.
Пролетел над головами стражей. Они пытались попасть копьями, но не доставали.
И Дир столкнулся с сомнениями. Он не понимал: правильно ли это. Если поступок не чувствуется добром…
И ветер стих.
Лонар упал в дюжине локтей от солдат. Они подбежали и стали пинать мужчину.
Дир чувствовал боль. Почему люди делают другим больно?
Чувствовал ярость. Почему люди так могут ненавидеть других?
Чувствовал вину. Не только перед Лонаром, но перед Дирнахеилом10.
Из шахты выбежала еще пара стражей. Они попытались забрать меч, но рука Лонара взмахнула, ведомая болью. Памятью клинка. Страж, ровесник Лонара, упал без головы.
Остальные воины выбили меч. Один забрал его.
Двое других избили Лонара яростнее. Подняли полубессознательное тело и потащили в сторону города.
Когда они проходили мимо леса, один, юный, со шрамом от когтей на скуле, заметил Дира.
Бирюзовые слёзы оленя пели об утрате. Не столько об утрате спутника, поскольку он был жив, сколько об утрате чего-то другого11.
Слеза проступила у чувственного глаза.
Юный страж что-то сказал своему седому товарищу, но тот отмахнулся: повидал многое, чтобы дивиться.
Что же делать Диру? Что же будет правильно? Прощение… Дар, которого достоин каждый.
Воины отдалились, и олень последовал за ними в город.