Потом, и скучно всё время по земле. Правда, сытнее и спокойней в муравейнике.
Порвалась дней связующая нить, как мне теперь её соединить.
И всё равно в конце было тяжело расставаться.
Расставались с предвечностью, смертью. Тяжело.
В руке у неё был сколок изумруда с чистейшей большой вкрапиной.
– Возьмите его, – сказала она.
– Что Вы, это так неожиданно… дорого… нет-нет.
– Возьми, я не хочу, чтобы из него сделали украшение. Он приносит счастье тем, кто летает. Умеет летать. А мне теперь некуда спешить и не к кому.
– Совсем?
– Да.
– А почему? Разве так бывает?
– Бывает. У всех бывает.
Ракетами взлетели пробки из бутылок, пенилась, искрилось звёздочками шампанское. Искрились глаза и пенилось радостью всё вокруг.
– Я тоже радовалась. Внучку замуж отдавала… А чему радовалась? Вот и всё… одна осталась.
И ничего уже нельзя было сделать, ни остановить, ни вернуть в привычное русло. С этой минуты она другая, родная, но другая. Когда дочь замуж выдавала, я не испытывала такого чувства. И я заплакала. Все думали от радости за внучку… ушло что-то.
Большая, привычная жизнь. И надо начинать жить по-другому.
Одной.
Лети. Жизнь хороша в полёте. А я поковыляю.
И она поковыляла и превратилась в тёмную точку на радостном небе весны.
И закружил Лилию ветерок, и зазвучал вальсок в его исполнении. Нет ни земли, ни неба, только вальс. Старинный. И понес он её туда, где родился, чтоб показать время, в котором он был главным.
И медленно, плавно идут года в прошлое. Среди частоты, голубизны. В весну вальсов. Лилия ни о чём не думала и не видела. Только вальс и ожидания встречи с эпохой вальсов.
И встретилась…
Что-то врезалось в неё. Всё потемнело. Потом появился бело-розовый тоннель, и она поплыла по нему. И свет в конце тоннеля. Что-то тут было не так. Но думать и тем более анализировать, не было сил. Было блаженство. Она не испытывала раньше такого. И такие чудесные запахи. Вот бы так духи пахли! Наверное, это пахнет блаженство, она наслаждалась этим состоянием. Уж ни рай ли… а почему бы и нет! Она не успела нагрешить и поэтому сразу в рай. Как здесь хорошо… её не стало, она превратилась в цветы. В аромат музыки, которую они издавали. Какое блаженство!
А впереди… в белых венчиках из роз появился сам… нет! Этого не может быть! Или может… она взглянула на часики – они показывали одно и то же время. Как блаженно и скучно. Если это будет продолжаться бесконечно. С ума можно сойти от бесконечного блаженства. Это камера пыток, а не рай.