От Светы я узнала, что встаёт сын в пять утра, чтоб делать уроки. Единственный досуг – это походы в тренажерный зал. Было удивительно, что не смотря на свою тягу к изучению серьезных дисциплин, он не позволял себе терять физическую форму. В общем, парень трудился по-настоящему, с твердостью и серьезностью взрослого зрелого человека, идущего к своей цели. Я начала им восхищаться и в разговорах с его мамой ни раз упоминала, какой волшебный у нее старший сын. Она же рассказывала про его не простой характер. Он очень любил учить, даже ее. Отец был для него кумиром, по словам Светы. Он явно стремился на него походить. Да и в плане характера унаследовал от него много черт. Света не всегда могла найти с ним общий язык, много спорили.
Сейчас уже сложно вспомнить все наши беседы, но, так или иначе, именно рассказы матери о сыновьях сформировали у меня определённое мнение о каждом из них.
Я искренне дивилась тому, что такой по истине симпатичный, видный, хорошо выглядящий парень до сих пор на тот момент не обзавёлся девушкой. Да и вообще, казалось, мало кого к себе подпускала. Время от времени я подшучивала над ним, спрашивая, когда же он найдёт себе партнера, чтоб вместе ходить на английский. Как-то приглашала его во взрослую группу с людьми за сорок. Там он во время игры упоминал, что время у него на свидания не было. Разве что в кафе когда-то с кем-то сходил раз, и то, в прошлой школе.
А тем временем передо мной сидел высокий, статный юноша, с пшенично-золотистыми волнистыми волосами и голубо-серыми выразительными глазами. От матери он унаследовал утонченные, нежные, миловидные черты. И как же соблазнительно это смотрелось на фоне довольно крупных и сильных рук. Но тогда еще я этого не замечала. Егор был необыкновенным: целеустремленным, серьезным перфекционистом. Да, он был очень щепетилен к деталям. Часто пускался в споры, желая докопаться до сути вопроса. Даже когда, по моему мнению, на что-то не стоило тратить время, он не отступал, осыпая меня вопросами. Обычно, с такими учениками и так непросто. Так в какой-то момент он стал намеренно допрашивать меня, как будто желая поймать на ошибке, или же заставить меня признаться, что я чего-то не знаю. И если ему это удавалось, ему приносило это радость, веселило его. С тех пор, когда он завел привычку меня подлавливать на ошибках, юноша оживился и спал на уроке меньше. Я же такое поведение списывала на вредный подростковый возраст.