Про черноволосого «аркана» он догадался, что «Элькин» – не настоящее его имя. Где-то далеко на юге (юг – это там, где всегда тепло) имелся остров с таким названием, принадлежавший Морскому народу, и школяр, кажется, был родом откуда-то из тех мест. Его имя, наверное, было слишком неудобоваримым, и потому товарищи, недолго думая, окрестили его просто Элькином. Он был невысок, даже мелок, сухощав, с длинным носом, чёрными глазами, и разговаривал с лёгким акцентом. Это тоже Ролло казалось очень интересным: внутри университета, как он мог заметить, ни происхождение, ни национальность не имели никакого значения, и это было удивительно. И ещё: в отличие от прочих школяров Элькин, скорее всего, был «первачом», то есть только-только прошедшим обряд посвящения. «Обряд посвящения» – это была ещё одна великая тайна Колледжа. Просто так студентом стать не получится. Туда пускают только избранных, решал Ролло каждый раз с замиранием сердца.
Толстый Пебба был, наверняка, младшим сыном какого-то купца, и потому у него всегда водилась звонкая монета. Конечно, последние медяки на это Ролло бы не поставил, но сукно на нём было плотное и крепкое, а туфли – явно не дешёвые, удобные, мягкие и плотные.
– Ну, да, был, – лениво отвечал «сир» Лотар, – и да, молчал. Кассель просил не говорить. Иначе какой сюрприз? Кроме того: должен же здесь быть хоть кто-то, кто подтвердил бы слова нашего балабола?
– И, знаючи это, ты позволил нам самим заплатить за своё пиво?!
Лотар фыркнул.
– Пебба… всё для тебя, душка. Чем быстрее ты опустошишь свой кошель, тем быстрее начнёшь худеть. А то твой зад уже мешает не только тебе самому, но и тем, кто хотят тоже уместиться на лавке.
Быкоподобный Пебба ничуть не обиделся.
– Ну, ну… что-то, кажись, похожее было уже у одного стихоплёта? На взгляд-то виноград хорош? Сидит тут принц этакий, хлещет выпивку за чужой счёт, но старательно делает вид, что оказывает этим одолжение. Голодранцы. – Пебба обратил взор на Касселя и хитро подмигнул. – Магистр богословия, значит? Ну-ка, скажи что-нибудь магистерское. А то папаша меня уж два года трясёт, ждёт-не-дождётся такого же счастья.
Ага, понял Ролло, папаша решил пустить Пеббу по церковной части, но толстяк, похоже, не особенно торопился примерить на себя монашескую рясу.
– Извольте. Я знал, что ты будешь умолять. – Кассель неторопливо взобрался на скамью ногами, манерно стряхнул невидимую пылинку с рукава видавшей виды куртки и прокашлялся. Говорить ему пришлось громко, ибо визг скрипок и вопли посетителей уже, кажется, достигли своего апогея.