Гулсунай то и дело уходила в себя, а гости продолжали насмехаться над ее мужем. Делали они это как – бы не со зла, но у Гулсунай терпение лопнуло, и она готова была наговорить немало нелестных слов об их внешности, взбалмошности, невоспитанности, хамства, как услышала мужские голоса. Послышались шаги, и в комнату вошли ее муж Болот и Марат со своим годовалым сыном на руках. Марат был красивый мужчина. Высокий рост, широкие плечи. Правда, одет он был неважно: старый черный свитер, ворот и рукава которого были обтянуты, висел на нем уродливо и не менее уродливо торчал ворот его бежевой рубашки в желто красную клетку. А темно зеленое трико никак не гармонировало с верхом. И хотя его лицо мало изменилось с того момента, как он расстался со своей любимой, казалось, что ему далеко наплевать на то, как он выглядит. Его сын был точной копией его. Волнистые волосы, черные небольшие глаза овальной формы, и светлая кожа. И если бы его одели нормально, заменили бы эту грязную одежду, на другую, чистую и надели бы обувь по размеру, малыш был бы просто чудом. Лицо у Марата побагровело, когда он увидел на столе возле жены пустую рюмку. Опустив малыша, он, ругаясь, грубо взял за локоть Айсулуу и подтолкнул к двери. Она покорно поплелась к выходу. За ней спешно стали собираться ее подруги. Болот, бросив на них злой взгляд, прошел дальше в гостиную. Убрав со стола, Гулсунай глянула на часы, ровно три часа просидели эти бабы. За это время она могла бы закончить стирку. Вышла во двор, и начала мыть большой тридцатилитровый чугунный казан, и никак не могла забыть об этом разговоре. «Они имели в виду, что мой муж лох, говоря о том, как он отпустил невесту, и как не мог самостоятельно жениться. А сами вы счастливы оттого, что мужья ваши обращаются с вами как с ничтожеством. Оскорбляют вас, грубо толкают. Вероятно, от всего этого вы больше чувствуете себя женщинами. А тебе Айсулуу сидеть бы старой девой у своего отчима, если бы международные организации , не взялись в то время бороться за гендерное равенство. Ты бы мечтала о том, чтобы такой лох как мой муж, посмотрел на тебя», – разговаривала сама с собою разъяренная Гулсунай.
Помыв казан, и рукой вычерпывая воду наружу, она не замечала того, что выплескивает воду на нарубленные дрова.