– Наслаждаюсь видами университета, а ты? – он совершенно не был смущен ее криком, словно все шло так, как надо.
– Что ты сфотографировал? Покажи немедленно! – девушка пыталась говорить командным тоном, не дающим право извращенцу возразить, а только повиноваться.
– Уж извини, но фото для личного пользования, – он расплылся в улыбке.
– Удали! – она попыталась выхватить у него телефон, но он увернулся и встал, расправляя толстовку.
Парень подмигнул ей, вытянул телефон, делая фотографию разъяренной девушки, и убежал, словно разгоняя кровь перед занятиями, а не пытаясь спастись от ее гнева. Он меня совершенно не боится! Он фотографирует мой зад, и… И? Что и? Всем плевать! Ему плевать! И окружающим будет плевать, если я об этом скажу! Черт! Ведь мне же на это не плевать! Я не хочу, чтобы он меня снимал, но никто кроме меня не сможет, точнее не захочет, его остановить, а его моя злость только забавляет…
Эшли пошла обратно в общежитие, печальная и расстроенная собственным бессилием. Она оказалась во власти извращенца, который даже еще не заявил свои права на нее в полной мере. Девушка не знала, что делать дальше, но догадывалась, что ей остается только униженное ничегонеделание.
Девушка переоделась в обычную одежду, готовясь к занятиям. У нее не было сил на то, чтобы выбирать наряд, и поэтому она сменила только леггинсы на юбку, оставаясь в пропитанной холодным потом футболке. Может, мой аромат его отпугнет…
Она не сильно хотела выходить из общежития, часть которого была женским, а вторая мужским, понимая, что сюда Джонатан вряд ли зайдет, а на лекциях она непременно с ним встретится. Хотя, может он не живет в общежитии? Может, он живет в этом странном домике? Я никогда не видела его здесь…
Эшли обессиленно села на кровать, обнимая подушку, и собираясь с силами. Придется идти, ничего не поделаешь…
Девушка сидела на лекции по философии, слушая оглашение результатов. Когда она услышала «D», то напряглась, пытаясь вспомнить, были ли другие Эшли Эверс, которые могли почти что полностью завалить экзамен. То, что Джонатану поставили «A», выдернуло ее из тревожных размышлений, которые теперь были заполнены одной злостью.
Что? Ему «отлично», а мне почти что «неудовлетворительно», при условии, что он недавно просил меня помочь ему с философией? Подождите… А что, если он специально, чтобы заманить меня к себе домой! Пиздец… Он точно это и задумал. Но что если в его планы входило нечто большее, чем положить ладонь мне на бедро?