Способ, как способ. У каждого свой. Так я пережила тяжелое поступление в ВУЗ, несколько совершенно невыносимых сессий, развод родителей и даже смерть обожаемого деда.
А сегодня я взяла, и эти деньги потратила по назначению. Теперь доедаю уже полведёрка пломбира, но боль в груди всё такая же мучительная, как и час и два назад.
Слёз нет. Зато эмоций через край и все абсолютно отрицательные.
Меня предали два самых близких человека, можно сказать последних, которым я могла доверять в этой жизни – муж и лучшая подруга. Да-да, эта банальная сопливая история, которая происходит в каждом разрекламированном по телевизору турецком сериале. После этого героини обязательно неожиданно влюбляются в богачей и благополучно живут дальше, но этот счастливый финал точно не про меня.
В моём случае, всё сложно. Во-первых, мне дальше жить не для кого. После этого признания уже ни к чему ни во-вторых, ни в-третьих, правда?
С родителями у меня отношений нет. Никаких. Меня к себе дед забрал и воспитывал, в то время, как они, постоянно ругаясь, пытались наладить свою жизнь. Делали это до тех пор, пока не развелись, а потом, и уже с новыми “половинками” взялись за своё излюбленное старое.
Кроме Маринки подруг тоже нет, остальные – так, просто хорошие знакомые…
Потому и идти некуда. Совсем. Дедову квартиру я продала, и мы со Стасом взяли двушку в ипотеку.
А любовь… как выяснилось, бывает только в романтических сказках для девочек, и в эти глупости я больше не верю.
Холодный ветер с моросящим дождём возвращает меня от мыслей к реальности и заставляет поёжиться, внаглую пробираясь за шиворот тонкого джемпера. Мороженое, понятное дело, не греет ни изнутри, ни снаружи – пальцы так прямо на бумажном ведёрке и коченеют.
В чём была, в том и вылетела на улицу, даже не потрудившись прихватить с вешалки хоть что-нибудь потеплее.
Бр-р! Вот уж точно погода соответствует премерзкому настроению. Колотит прямо всю. Пора признать, что верхняя одежда сейчас пришлась бы очень кстати.
Только разве в тот момент об этом было время думать! Даже на минуту задерживаться в квартире с этими двумя, – для меня равносильно погребению заживо: дышать не получалось, грудину ломило, будто землёй кто-то засыпал; монотонно, подбрасывая лопату за лопатой. Жуть!
Прохожие кто равнодушно, кто заинтересованно оглядываются, смотря на меня, сидящую на кованом ограждении Третьяковского моста