Лидия Васильевна Круглова купила новый веник.
Хороший такой, большой, с удобной ручкой. Мечта, да и только!
Скажете, то еще событие? Ну, веник! Ну, купила! Подумаешь!
А вот для Лидии Васильевны это было еще какое событие! И дело было вовсе не в том, что новый веник ей нужен был в хозяйстве уже давно, так как старый совсем истрепался. О, нет! Повод для покупки был самым, что ни на есть, особенным.
Лидия Васильевна Круглова готовилась полностью изменить свою жизнь.
Да-да! Вот так глобально. В пятьдесят с хвостиком. Взять и придумать себе новую жизнь! Потому, что жить по-старому стало совершенно невыносимо…
Лидия Васильевна маршировала от рынка к своему дому, помахивая веником и слегка пугая прохожих своим чуть диковатым взором, который мнился ей сейчас орлиным и грозным, и пыталась понять, как она докатилась до жизни такой распрекрасной.
Ответ был прост и понятен, но принять его Лидия Васильевна не могла. А скорее не хотела. Потому, что формулировать умела как никто и отлично понимала, что единственно верным ответом в данной ситуации будет – а сама ты, Лида, виновата! Просилось, конечно, словечко покрепче, но Лидия Васильевна женщиной была культурной, работала завучем в школе и блюла себя всегда. Даже тогда, когда очень хотелось отринуть все маменькины установки, заложенные в далеком детстве, и вспомнить папенькино емкое: «Чтоб тебя! Раскудрить твою черешню!»
Что за черешня и что с ней надо такое сделать, Лидочка поняла годам к шести. Да и то не сама. Мальчишки во дворе объяснили. Это был единственный раз, когда мама отпустила Лидочку погулять во двор одну. Больше она подобной ошибки не повторяла. Словарный запас Лидочки в тот день обогатился множеством идиом и интересных выражений, так как она решила последовать совету бабушки, которая считала, что в любом деле нужно разбираться досконально или не разбираться вообще. На вопрос мамы, чем она занималась во дворе, Лидочка продемонстрировала всю свою осведомленность, чем довела родительницу до сердечного приступа, а отца – до истерики. Он хохотал так, что мама Лидочки решила повременить с угрозами отбыть на тот свет сию минуту и принялась распекать мужа за неуместную, по ее мнению, реакцию на выходки единственной дочери.