«Тео»?
– Я…
Она замялась и снова нивелировала возникшую паузу с помощью чая. Внимательный взгляд отца остановился на ее лице, из него пропал холод, но и тепла она там не разглядела, лишь отчуждение. Теодоре бы хотелось сесть рядом, взять его за руку и впервые попросить совета. Что ей делать? Что он делал, когда умерла мама? Почему-то она чувствовала себя так, будто с ней произошло что-то похожее. Одинокой и брошенной, сломленной несправедливостью мира. И отчаянно не понимала почему. У нее было все хорошо, а потом партнер оказался фанатиком и убийцей, бывший любовник сгорел в наркотиках, а мужчина, рядом с которым она внезапно позволила себе ощутить себя женщиной, прямым текстом велел ей держаться подальше.
По чему она тоскует? Лично по Грину или по собственным ощущениям рядом с ним? Ответа на этот вопрос не было.
– Извини. Я могу уехать, если…
– Нет, Теодора, – вступила в разговор Элла. – Это мне, к сожалению, нужно уехать.
Она встала, смело наклонилась к Дональду, поцеловала его в губы, улыбнулась и вышла. А Тео так и застыла, приоткрыв рот. Кажется, она впервые увидела, чтобы отец кого-то целовал. Она перевела взгляд на Дональда, но тот уже посуровел.
– Ты же понимаешь, что все увиденное должно остаться между нами.
– Ты сошел с ума. Мистер Уильямс – друг мэра. Зачем так рисковать?
Она выпалила это и заткнулась. Рихтер не терпел замечаний. Но он лишь устало улыбнулся.
– Я понимаю. Ты хотела поговорить?
Тео покачала головой.
– Пожалуй, нет. Но… пап, можно я останусь на ночь?
Мужчина посмотрел на нее с немым напряжением. Ничего не сказал. Кивнул и вышел из гостиной.
Через две недели после аварии
Июль 2004 года
– Что ты помнишь?
– Да что ты вцепилась в меня, как клещ?
Арабелла фыркнула и посмотрела на Грина поверх очков. Он полулежал на медицинской койке, с трудом подбирая такое положение, чтобы не взвыть от боли. Дозу морфина снижали. Терпеть становилось сложнее с каждой секундой, а напарница устроила настоящий допрос с пристрастием. Стич умела вытряхивать информацию лучше любого из агентов. У нее нюх на фальшь, усиленный отбитой напрочь эмпатией. Если нужно что-то выяснить, ей просто плевать на чужое состояние. Когда-то и он сам был таким. А потом смягчился на гражданке. Только вот дела последних лет напомнили, кто есть кто, а переход в Агентство под крыло бывшего военного шефа и агент Стич в качестве напарницы и наставницы быстро напомнили, кто он такой на самом деле. Акселю начало нравиться происходящее, он снова почувствовал вкус работы и вошел в долгожданный ритм расследования, который затмевал все остальное.