Киан высадил ее возле дома и уехал не попрощавшись. Ева поднялась к себе. Она уже хотела открыть дверь в квартиру, когда заметила мелькнувший силуэт за углом коридора. Девушка не испугалась, потому что знала, кто там прячется.
– Люси, – мягко позвала она.
Маленькая девочка вышла ей навстречу. Она была одета в мятую пижаму, а в руках держала мягкого зайца с оторванным глазом.
– Почему ты здесь? – спросила девочку Ева. – Мамы снова нет дома?
Малышка помотала головой, ее светлые волосы светились от лампы на стене, а в голубых глазах застыл страх. Ева вздохнула и подошла к девочке.
– Почему ты не спишь? – спросила она ее. – Уже очень поздно.
– Я боюсь одна, – ответила Люси. – А здесь, в коридоре, слышно, как люди ходят. Я подожду маму тут.
Ева вздохнула. Мать Люси – Андреа – часто пропадала по ночам, и бессмертная даже не хотела задумываться, где ее носит. Она уже не раз заставала девочку одну в коридоре среди ночи. А ведь Люси было всего пять. Да, очевидно, что не только у Евы жизнь полна тревог и разочарований.
– Хочешь, пойдем ко мне? – решилась предложить она. – Я сделаю тебе какао и включу мультики.
Девочка с тревогой оглянулась на приоткрытую дверь своей квартиры.
– Маме я оставлю записку, – успокоила ее Ева, – напишу, что ты у меня. Когда она вернется, то сразу заберет тебя.
Люси робко кивнула. Вдвоем они заперли дверь, оставив листок с запиской под дверной ручкой. У себя Ева быстро переоделась и занялась своей маленькой гостьей. Какао, которое она тоже обожала, пришлось весьма кстати, как и медовое печенье: девочка была голодна. А вот мультики не понадобились, Люси уснула на диване почти сразу же. Ева укрыла ее одеялом и долго смотрела на спящего ребенка. Так хотелось погладить ее по мягким светлым волосам, по нежной розовой щечке, но она не позволила себе этого. В своей прежней человеческой жизни Ева не успела стать матерью, а сейчас это и вовсе было невозможно. Она всегда любила детей, но теперь старалась избегать общения с ними. Они напоминали ей о том, чего она лишилась, и о том, кто она теперь. Это было очень болезненно, поэтому Ева старалась не позволять себе этих чувств, чтобы не делать себе еще больнее. Но Люси оставить в беде она не могла. Детские доверчивые глаза смотрели на нее с такой надеждой.
– Я твоей матери ноги вырву, – шепотом пообещала Ева, поправляя одеяло.