Я кивнул. Райли вышел. Я изучал стену. Мечта чуть ли не каждого ребенка – научиться ходить сквозь стены, заглянуть к родителям и узнать, как они собираются наказывать тебя за очередную шалость, посмотреть на соседского пса, забежать к однокласснице, которая, задрав нос, игнорирует твое существование.
Я легко коснулся стены. Это простое действие не потребовало никаких усилий. Я прошел насквозь. Увидел ведро и швабру. Стеллажи со средствами для уборки. Лидары. Они светили в меня. Мне нравятся лидары. Я отвернулся от них, коснулся стеллажей.
Браслет не пищал.
Я сунулся в пачку с порошком для кафеля. Я мог не только смотреть. Стоит приложить небольшое усилие, пачка порвется, и порошок посыпется вниз, вот как сейчас. Я улыбнулся. Если подуть, он будет похож на снег, начнет кружиться по комнате, ляжет белым слоем на пол.
Браслет слабо пискнул и снова затих.
Я дунул на порошок, и он закружился.
Я пошел назад. По дороге поправил немного швабру, сдвинул банку с чистящим средством. Вошел в основную лабораторию, неся с собой снег из порошка. Вернулся в себя. Вздохнул. Раз, второй. Перестал фонить. Открыл глаза.
– Офигенно, – выдохнул динамик.
По полу стелились следы порошка – от места в стене, через которое я, видимо, прошел, до того места, где сейчас стоял. В воздухе тоже немного витала взвесь. Я чихнул, и порошок полетел по всей комнате.
– Вот это сейчас получился шедевр! – восхищенно раздалось из динамика.
Команда стояла, приклеившись к мониторам. На двух шел повтор видеозаписи, на трех других ползли какие-то цифры и графики.
– Пойдем, осмотрим тебя в медблоке. – Виктор кивнул на выход, но я наотрез отказался. Чувствовал себя отлично, вместе со всеми хотел посмотреть видео и пообсуждать анализ первых данных с приборов.
Хотя о последнем тут же пожалел: пока все обсуждение велось в терминологии, которую я еще не научился понимать. Лео поймала мой блуждающий взгляд и подошла с другого конца комнаты.
– Лингвистам тоже непросто. Пошли пить чай?
Но чаю я не хотел. В итоге мы улизнули из лаборатории и вышли в вечерний парк. Земля вокруг дорожек подернулась инеем. Облака на небе рассеялись, и где-то там должны были светить звезды, но желтые фонари мешали их разглядеть. Шли мы молча, каждый думал о чем-то своем. В мыслях мелькнуло, что, несмотря на резервацию, угрозу нашим жизням, неудавшуюся космическую экспедицию, я был почему-то счастлив. Ну почти. И та магия, что творилась в лаборатории, стоила всех потерь и невзгод. Это было так удивительно.