Речь сия, что текла будто ручей оливкового масла из разбитой бочки, звучала несовершенно и даже с насмешкой. Радоваться тому, что мы живы, когда твоих родных растерзали в клочья и все чего желало сердце – это месть. Я отчаянно пытаясь поднять боевой дух, лишь разозлил больше усталых и избитых детей, чьих матерей пожрало пламя. И лишь мой титул не давал им права поднять на меня голос и облаять. Я все ещё был наследником трона и они слушали меня, будто вожака. Мне по правде сказать, было тяжело заставлять их верить и взывать к привычной собачей преданности. Ведь людям не свойственно это качество. Но тем не менее, их собачьи души покорились голосу вожака, что теперь нёс бремя лидера. Да, я стал как и хотел лазутчиком и командиром взвода в тылу врага, только не думал, что цена всему этому – горе.
Я спал так крепко, как никогда. Ледяной каменный пол, что под нами не стал помехой к моему глубокому сну. Но на утро я чувствовал, что простудился. Откашливаясь в мешок, что все ещё висел у меня на голове, я вдруг услышал, что погреб открыли. К нам, в без того замёрзшее подземелье, дул лёгкий утренний ветерок, будя своей свежестью и прохладой. Я снова ощутил боль на своём теле и вспомнил, что ещё вчера лежал без сознания в огне и какая-то человечина окатила меня ледяной водой. Но ожоги, что появились вчера, сейчас горят пламенем, будто получил я их прямо сию минуту. В проёме двери появилась фигура. Он пах, как земляная нора. Вероятно потому, что жил под землёй. На нем не было злобы и ветер доносил запах грунта с его одежды. Того, что родит пшеницу на полях. Он жалобно смотрел на нас. Я не видел его, но слышал биение сердца, как у Даны в тот день, когда она нашла меня. К нему подошёл такой же земляной человек и разговор, что завязался между ними был следующим:
– Господи Иисусе, помилуй душу мою, за что царь связал сих невинных детей?
– У царя дьявол на шее, который нашептал ему, что в лесу ходит бешенство. Посему он и привёл их связанными. А ещё холера, холера! У царя дурь от сатаны, что дети нахватались хвори и скоро помрут.
– Да, ей Богу помрут, ежели будут сидеть вот так!
– Чур тебя брат Иван. Не суй нос не в свои дела! Доколе Царская армия заглядывает в каждый наш погреб, лучше тебе не служить этим детям, омывая их раны.
– А как же путь Христа?