– Пф-ф, а вот и нет, ничего подобного, – хмыкнула Мо Хуа, однако, не удержавшись, отшатнулась на шаг.
Цзин Нин неосознанно ухватил ее снова и заключил в объятия. Тут уж Мо Хуа, без стеснений прижавшись к груди небожителя, как следует потерлась о нее щекой.
– Вот и хорошо, ведь я так вами воспользовалась.
Цзин Нин едва заметно застыл, а затем со вздохом произнес:
– Глупая, еще непонятно, кто из нас кем воспользовался.
Вещи перед глазами Мо Хуа начали расплываться, ее голова устало опустилась на мужское плечо.
– Я не могу остаться вашей ученицей, учитель.
Небожитель нахмурился:
– Хочешь стать женой?
– Нет, боюсь, мне придется вас покинуть, – улыбнулась Мо Хуа.
Он застыл, нахмурившись еще сильнее.
– Вздор!
– Но так и есть, – ответила она. – Меня нарисовал ученый, однако теперь он мертв, а значит, и я не смогу остаться. Пока он не мог перейти в следующую жизнь, не могла и я, вот только… ему повезло. – Ее дыхание звучало все тише. – Эта жизнь оказалась слишком короткой, и я не успела стать вам хорошей ученицей, давайте продолжим в следующей…
Цзин Нин почувствовал лишь свирепый холод в сердце. Непередаваемое ощущение заполнило вены, капли крови застыли в них ледяными иглами, царапающими все тело, запутавшимися в груди, а затем хлынувшими внутрь сердца, чтобы холодом пронзить плоть.
– Совсем забыла! – Мо Хуа вдруг распахнула глаза и, вцепившись в ворот Цзин Нина, горячо произнесла: – Пока не найдете мое следующее воплощение, не забывайте жечь для меня жертвенные деньги![9]
Цзин Нин растерянно застыл и вдруг почувствовал совсем не подходящее моменту желание улыбнуться.
– И побольше! – добавила девушка, глядя на него большими глазами.
– Хорошо.
– Ведь, кроме вас, из живых людей я никого больше не знаю. – Она помолчала немного, а затем беспокойно продолжила: – Если судьба не столкнет вас с моим следующим воплощением, то обязательно отыщите меня сами, обязательно! И хорошенько обучите свою ученицу! Или же… сделайте сразу учительской женой, на это я тоже согласна…
Тут девушка в его объятиях затихла, и Цзин Нин подумал, что такое молчание совсем ей не подходит. Пусть Мо Хуа и была картиной, ей все же полагалось быть той, где изображена щебечущая без умолку сотня птиц. Неожиданно тишина накрыла его ощущением трудно объяснимой…
Пустоты в сердце.