Нужно было выйти, потому что подслушивать – это всё-таки неприлично. Я уже приготовился появиться перед изумлённой публикой, но негромкий разговор сидящих мужчин прервал громкий стук в дверь. И я снова приник к щели, чтобы рассмотреть, кого там черти притащили.
– Войдите, – громко проговорил Демидов.
Дверь открылась, и Гвэйн, вздыбив шерсть, угрожающе зарычал. Я не удержался и больно врезал ему рукой по морде, чтобы тот заткнулся и не рассекретил нас. Оборотень всё понял, и рычать прекратил. О чудо из чудес, даже Гришкой пугать не пришлось. Неужели после погрома в библиотеке в оборотне проснулись зачатки совести.
В комнату зашёл Гаранин-старший, за шкирку волоча за собой сына. Немного пройдя вперёд, он швырнул Рому в центр комнаты. Парень упал на колени и даже не пытался подняться. Он так и стоял на коленях с закрытыми глазами, а я и только сейчас увидел безобразный воспалённый шрам на его лице. Меня начало потряхивать. Я совершенно не хочу быть сейчас здесь, я не хочу видеть чужие проблемы, я хочу разобраться со своими. Например, я очень сильно хочу узнать, что мой отец здесь делает! Не в замке Демидовых, а здесь в кабинете? И почему не ищет меня в отведённых мне комнатах, например. Ну или в разгромленной библиотеке, потому что ни за что не поверю, что тот грохот не слышали даже в самых потаённых закоулках этого поместья.
– Хорошее приветствие, очень зрелищное и запоминающееся, – сквозь зубы процедил Саша, глядя на Гаранина с холодной брезгливостью. – Это что? – он повернулся к Демидову.
Отец Лео практически не шевелился и тоже недоумённо смотрел на парня в центре комнаты. Наконец, Демидов отмер, молча поднялся из кресла и подошёл к Роману. Когда он дотронулся до плеча Ромы, тот вздрогнул и открыл свои странно светлые глаза.
– Не нужно тебе собой полы подметать, для этого существует прислуга, а человечество давным-давно изобрело пылесосы, – с этими словами он подвёл явно дезориентированного парня к свободному креслу и усадил в него.
– А мне сесть не предложишь? – открыл рот отец года.
– Ты пришёл сюда без приглашения. Как видишь, количество кресел ограничено. Не думаешь же ты, что я уступлю тебе своё? – холодно произнёс Саша, не сводя пронзительного взгляда холодных голубых глаз с Гаранина. Почему-то я никогда не замечал такого арктического холода в его глазах, которые сейчас стали почти стальными. – Что тебе здесь нужно?