«город пророка»), или просто Медина. Это вынужденное странствие (а точнее – бегство) Мухаммеда из своего родного города вошло в историю ислама под названием «хиджры», с момента которой начинается мусульманское летоисчисление. И это не случайно. Ибо именно в Медине ислам сбросил с себя ставшее ему слишком тесным платье сектантской общины.
В очередной раз оправдались как евангельское речение Иисуса: «Нет пророка в своем отечестве», так и обращенные к не пожелавшим прислушаться к христианской проповеди «жестоковыйным» иудеям слова христианского апостола Павла: «Пойду к язычникам – они и услышат».
На протяжении последующего периода жизни мусульманского пророка, проведенного в Медине, нежные ростки нового вероучения, посеянного им в людских душах, расцвели пышным цветом и принесли долгожданные плоды. В Медине издавна существовала многочисленная и влиятельная иудейская община, и Мухаммед попробовал перенять многие из ее верований. Некоторое время его личная вера казалась весьма близкой к иудаизму. Однако же затем случилось нечто (возможно – новое «озарение»), побудившее пророка изменить свой прежний курс. Дом Мухаммеда в Медине был превращен им в первую мечеть (арабск.: «месджид», что означает «место поклонения») – молитвенный дом новой религии. Весьма символичным представляется то обстоятельство, что дверь мечети первоначально выходила на Иерусалим (или, по-арабски, аль-Кудс). Но со временем расположение входа в мединскую мечеть было изменено, после чего он оказался обращен в сторону Мекки. Переориентация входа в мединскую мечеть— храм новой веры – с Иерусалима на Мекку, также представляется глубоко символичным, свидетельствуя о все более явном расхождении новой исламской религии с древней иудейской. В 625 году отношения между иудейской общиной и сторонниками Мухаммеда в Медине обострились настолько, что переросли в вооруженный конфликт. Иудеи были частью изгнаны из города, а частью – перебиты.
Религия Мухаммеда не была верой, проповедующей пассивное, созерцательное отношение к жизни. Напротив! Развитие ислама сопровождалось все большей военизацией общины правоверных, все теснее сплачивавшихся вокруг своего пророка и военного предводителя. Ибо, согласно требованиям новой религии, если не удавалось обратить язычников и наставить их на путь истинный путем мирной проповеди, для обращения непокорных было допустимо и даже желательно применить силу. «Железной рукой загоним человечество к счастью!», как гласил не слишком грамотно сформулированный, но от того не менее действенный, лозунг иной «новой веры» в иные времена…