Тавлион - страница 8

Шрифт
Интервал


Не ты – не я – не эта ночь у края
Нас укрывает вязкой синевой.
Здесь у дверей сиреневого рая
Моя душа томится над Невой.
Гранитный камень,
                             его голос тихий
Уносит скрип кареты и телег,
Корнет зелёный, возбуждённый, лихо,
Ведёт кокетку, явно на ночлег.
Прохожий редкий шустро, по мощёнке,
Почти бежит, наверное, домой.
Ещё не стихли звуки новой конки.
Неподалёку спит городовой.
Под звон бокалов, хруст тугих корсетов,
Порханье кружев, бархата, шелков.
И аромат. Особенный,
И где-то в кустах сирени кроется любовь…
Томление страсти. Эта ночь у края
Нас укрывает вязкой тишиной…
Я на мосту. Мне спину подставляет
Дворцовый мост. И манит за собой,
На стык времён, где перекрёстки судеб
И вечный поиск счастья.
А вокруг несут мечты на золочёном блюде
Под бурный крик:
«Виват, мой Петербург!».

Петербург – век былой, век текущий

Петербург обнимают мосты:
Век былой – век текущий,
По гранитным просторам скользит
                                      за Невой экипаж…
У Лебяжьей канавки кусты и зелёные кущи,
И взирает с укором – с небес опустившийся страж…
Летний сад наполняет весна или раннее лето,
Кружевные жабо и муар невесомых зонтов…
А с другой стороны у Невы – затерявшийся где-то
Юный странник, которого ангел обрёк на любовь…
Колокольчик звенит, приглашая проехать прохожих,
Шум колёс и клаксоны авто,
                                      и шумит магистраль…
Петербург обнимают мосты – небо ангелов сонмы,
Век былой под зонтом исчезает в туманную даль…

Закат

На небе
В обрывках багряного сполоха
Спускаются звуки,
как струны небесные,
И в сизых объятиях пышного облака
Свирели и ангелы дивно-прелестные…
Шелками ли – льном их плащи с тавлионами,
И золотом лоры, трабеи пурпурные[1],
Закат расстилают и кружатся сонмами,
Сплетая лучи кружевами ажурными…
Сгущаются сумерки розовым вереском,
Стекающим мерными алыми бликами,
И гаснут в волне перед линией берега
В тумане вечернем, простые и тихие…

Прохожу по улице старинной

Прохожу по улице старинной
Вдоль укрытых временем домов,
Где сшивает линией Перинной[2]
Свет неона с крыльями орлов,
Тихий шелест чьих-то кринолинов,
Скрип кареты и торговый люд —
Я бреду по улице Перинной
В свой простой, невычурный уют.
Я теку, как первые капели,
Распускаюсь зеленью листа,
И в моём безудержном апреле
Есть своя простая красота…
Чистота… И в пыли придорожной,