В ответе за любовь - страница 3

Шрифт
Интервал


Вечер томный с жаром водки,
Жду прохлады у окна.
За околицу молодки
Заспешили, как одна.
В клубе танцы крутит лихо
С папироской диск жокей.
На скамейке рядом тихо
«Виртуозит» дед Фадей.
Целый век звучит двухрядка,
Что досталась от отца.
Прежних дней аристократка,
Посиделок до венца.
И детей она рожала,
И крестила под запрет.
Та гармонь войну видала
И военный лазарет.
Без ноги вернулся батя,
Но гармошку приволок.
Оказалась очень кстати:
Прокормить семью он смог.
Без него не хоронили,
Молодых женил хромой.
Выживали и любили,
И спасла семью гармонь.
Дед – великий композитор,
«Жарит» песни для души.
Для жокея – инквизитор,
Девки, словно слепыши,
Не спешат на звук эстрадный:
Сядут с дедушкой рядком,
Подпевают строем ладным,
Да с есенинским словцом…
Вечер томный с жаром водки
У раскрытого окна…
Душу песней рвут молодки,
Русь с гармошкою – жива…

Мальчик в свитере

Снег сегодня самый мокрый, пробный
Сыплет бестолково, не спеша…
Моль летает в нашей гардеробной,
Над одеждой вкусною кружа.
Дорогой, валютный свитер съеден
Из каких-то облачных козлов.
От потерь не стал я зол и беден,
В старом походить всегда готов.
Научила жизнь не штопать дыры,
Не жалеть о сношенных вещах…
Очень быстро старятся кумиры,
Время – моль сжирает на глазах.
Новые родятся в доме редко.
Верность Джону Леннону храним.
За стеной приучена соседка,
Как мы с ним под патефон хрипим…
Лучший свитер бабушка связала,
Не единой дырки в вязке нет.
Лишь пятно от доброго бокала
На оленя, на его портрет:
«Не горюй, жена! Под горло свитер,
Он модней заморских в сотню раз…
Мне на Новый год вручил родитель…
Выручал теплом своим не раз…
Нафталин не сыпь в шкафу, не надо.
С несвареньем моль сама помрёт.
Запах детства – для ноздрей отрада…
Видишь, мальчик в свитере идёт…»

Полёт на закате

Орал казачий хор лягушек,
Как будто бы в последний раз.
И жабий бас, водой застужен,
Вставлял диез, как контрабас.
Дон набегал, тревожа мессу,
Смывая признанный вокал.
Луна смотрела с интересом,
Прожектор направляя в зал.
Камыш, прижатый ветром лета,
Вздыхал, тревожа в темноте.
И тополиный пух при этом
Плыл безмятежно по реке.
Плоты лебяжьего полёта,
На воду севшие в закат,
Тонули молча, без зачёта.
Но каждый был полётам рад.
Смогли от кроны оторваться,
Без карты с ветром полетать,
На высоту с трудом забраться,
С небес падение принять.
Но, умирая, помнить небо,
Тепло от солнечного дня.