В озарившем гостиную свете Лютье Морриэнтэ перестал походить на мертвеца. Было видно, что эльф всё-таки жив, но довёл он себя до состояния жуткого. Даже его тонкие губы были столь бледны, что казались покрытыми синей помадой.
– Я ждал тебя не одну неделю, – мягко улыбаясь, первым произнёс Лютье, и его слова вмиг разрушили то состояние оцепенения, что охватило Ралгана от ужаса увиденного. Даже больше, вместо слов приветствия он произнёс с тихим укором:
– Что ты наделал?
Нет, этого было мало! Эмоции рвались наружу, как вольная птица стремится вылететь прочь из опостылевшей клетки, и оттого Ралган тут же громко и с гневом воскликнул:
– Да что ты наделал, Лютье?!
Боль раздирала Ралгана на части, вот он и не смог унять рвущийся наружу гнев. А затем из его горла вырвался стон отчаяния, и на ватных ногах эльф подошёл к своему другу. Он скорбно встал у его кресла на одно колено, и слёзы так и хотели упасть с глаз.
– Что за безумие охватило тебя? – дрожащим голосом попытался выяснить Ралган и ужаснулся от того, что во взгляде Лютье царило ледяное спокойствие.
– Друг мой, разве мечта обрести свободу может считаться безумием? И даже если твой ответ да, то не ты ли заразил меня этой болезнью?
Пожалуй, было верным поступком напомнить Ралгану о днях его юности. О тех временах, когда желание снять с себя рабский ошейник, заставило его встать на путь таких грандиозных и смелых деяний, что они стали легендарными. И всё же, вынужденно верховный маг эльфийского народа осуждающе покачал головой. Он был готов произнести горячую речь. Но Лютье Морриэнтэ остановил его.
– Не надо, Ралган. Не надо, – уверенно произнёс маг льда. – Не первый век мы никак не можем в некоторых моментах понять друг друга. Так что я позвал тебя не ради того, чтобы убеждать в своей правоте. Я хочу достойно проститься. Позволь мне украсть тебя от твоих бесконечных забот всего на один день и давай проведём это время так, как полагается давним друзьям.
С этими словами Лютье Морриэнтэ мягко коснулся руки Ралгана и, удерживая его ладонь в своей, поднялся с кресла. Ралган тоже встал на ноги, но при этом виновато отвёл взгляд. Ему было сложно сдерживать рвущиеся наружу слова укоризны.
– Ха, ну ты и упрямец, – весело хохотнул тогда Лютье Морриэнтэ, и даже пламя очага затрещало как-то радостнее. Казалось, в этой башне всё изменилось. Всё заиграло радужными красками, и только он был лишним. Он не мог никак успокоиться.