Но существовали и звуки, которые вызывали тревогу. В самых старых районах города, затерянных среди запутанных лабиринтов узких улочек, иногда слышались странные, диссонирующие звуки – хруст, скрип, шепот, они проникали в мозг и вызывали неконтролируемый ужас. Говорили, что это – отголоски забытых мелодий, древних заклинаний, запертых в камнях города. Эти звуки, хотя и были редки, напоминали жителям Арии о хрупкости их мира и о силе, которую они не всегда могли контролировать.
Многие дома украшали музыкальные символы, вырезанные из камня или металла. Некоторые из них были простыми, повторяющими узоры мелодий, известные всем жителям Арии. Но некоторые были сложными, непонятными, содержащими скрытые знаки и символы. Старики говорили, что это – руны древних музыкантов, обладавшие таинственными свойствами. Они могли усиливать или ослаблять музыкальную магию, а некоторые, говорили, даже могли открывать врата в другие измерения.
Каждый год, в день летнего солнцестояния, в Арии проводился фестиваль, во время которого город превращался в грандиозный оркестр. Жители города, одетые в яркие одежды, играли на самых различных инструментах, создавая музыку, которая слышалась за сотни миль. В это время даже природа города присоединялась к всеобщему торжеству, деревья шелестели в такт мелодиям, а ручьи переливались, будто струны гигантской арфы.
Но существовал и другой, темный аспект этого фестиваля. С наступлением сумерек, когда звуки утихали, из темных закоулков города начинала звучать музыка совсем другого рода, темная, угрожающая, словно предвестница приближающегося хаоса. Она пробуждала скрытый страх в сердцах жителей Арии, напоминая о том, что даже в самой красивой симфонии могут быть диссонансы, способные разрушить всю гармонию. Именно тогда, в глубинах этого праздника света, шептались истории о том, что настоящая музыка – это не только песня, но и предвестник ужаса.
Глава 2: Зов Тьмы и Дружбы
Чернила ночи растеклись по городу, скрывая его старые улочки в непроницаемой тьме. Луна, словно осколок серебра, тускло освещала кривые переулки древнего квартала, где покосившиеся дома тянули к небу свои поросшие мхом стены. Здесь, в воздухе, смешались запахи сырой земли, гнили и пыли, перебиваемые едва уловимыми нотами забытых заклинаний. Ветер, призрачный шепот, доносил отголоски минувших эпох, а из глубины этого мрачного лабиринта раздавался странный звук, манивший Элиана – хаотичный, диссонирующий, но неотвратимо притягательный.