– Итак, у вас с Тосей роман длиною в два года. Ты планируешь купить ей дом, уже даже его выбрал. Откуда средства, Журавлёв?
Это был не совсем корректный вопрос. Денег-то Эд вполне мог и подкопить, тут никаких сомнений в его способностях приберечь финансы я не сомневалась. Но он ведь собирался тратить то, что можно назвать совместно нажитым, верно же?
– Я заработал! – не без вызова ответил Эд.
– Всё, что ты заработал – делится в суде между тобой и мною, не забыл? – спросила я, сложив руки на груди.
– Эти деньги – нет, – мотнул головой Журавлёв. – Ты даже не докажешь, что я их получал. Они на счету моих родителей.
Я так и ахнула, даже не сдерживая реакции. Мои свёкор и свекровь всё знали?
– Мама и папа не в курсе, – прекрасно поняв, что именно я чувствую и какого рода вопрос первым приходит в голову, пояснил Эдик. – Вернее, они знают про Тосю и что мы с тобой скоро разойдёмся…
Господи боже! Только не это…
– Они не в курсе, что ты на отложенные по их счетам деньги собираешься купить дом, но знают про тот развод, о котором я впервые сегодня слышу? – выдохнула с неверием,
Тосю озвученное Журавлёвым весьма порадовало. Она повернула голову и теперь с интересом смотрела за разворачивающимся действом. И слушала нашу беседу. Судя по тому, как на круглом лице Антонины проявилось удовлетворённое выражение, любовнице Эда происходящее нравилось.
– Я не так давно сказал им, что всё же решил с тобой развестись. Мы с Тосей должны успеть пожениться до того, как она родит. Я хочу дать своему ребёнку ту фамилию, которую он будет носить законно. А не просто вписав себя в свидетельство о его рождении.
Антонина села на постели и, видимо, тоже решила вклиниться в беседу, раз уж речь шла о настолько касающихся её вещах:
– Юлия, вы всё слышали сами. Даже если у вас с Эдуардом была полноценная супружеская жизнь…
Она поджала губы и зыркнула на Журавлёва в стиле: «Ты за это ещё расплатишься, но поговорим о данном аспекте позже».
– Так вот… если вы полноценно жили, о чём свидетельствует ваша беременность, то сейчас должны понимать: Эдик выбрал меня… И нашего ребёнка.
Меня так и подмывало сказать, что теперь только я стану решать, отпускать Журавлёва в свободную жизнь к Тосе, или нет. Все законы на моей стороне.
Однако обдумать данную мысль не успела, в палату заглянул врач.