В действительности Ловец знал, что фанелева глина схожа по свойствам с раствором из кейтуша, но сам он не мог прямо высказать эту теорию, ведь такой глиной помазывают короля всех Рыжих земель. Для каждого человека тут, с какой бы стороны он не пришёл, фанелева глина священна. Поэтому Ловец только подталкивал на правильные мысли учёного мужа, чтобы его языком сказать бургомистру.
– Я не могу дать на это согласие. Никто не может. – сразу выпалил главный в этой комнате.
– Я не могу без этого спасти ваш город.
– Великий король Герхкарт был помазан священной глиной, его отец, его дед из того же сосуда, все правители Рыжих земель черпали силу из одной чаши и она неприкосновена. Заповедь богов гласит, пока в чаше есть глина и пока есть те, кого ей могут помазать, город Кэйт и все города на желтых просторах королевства будут стоять и процветать.
– Город рухнет раньше прежде чем из чаши можно будет нагрести кусок глины. Это смешно, трое взрослых, неглупых мужчины, в силе которых спасти тысячи людей, стоят и спорят из за куска того, чего на всём Покрытии не найдешь больше чем здесь нигде!
– Это не та глина, из которой сделаны стены, мой стол, лестница, которая привела вас сюда. Мы говорим о бесценном даре божьем, коего больше не будет на этом свете. Если вы не годны для чего вызвались, я отпускаю вас, хоть и могу придать суду за опороченье короля наших земель.
Стоит сказать, что в Ловце говорила досада от сорвавшегося с крючка улова, поэтому он так откровенно выразился при слуге короля, но не одна она руководила им в тот момент. Понимание того, что над городом существует реальная угроза и что кроме него жителям никто не поможет, всегда подбивала Ловца на бескорыстную и порой безрассудную помощь, поэтому он решил уступить, но не сдаться, а обходным путём добраться до желаемого. Он не стал сопротивляться, когда торговец из палаты, первый, с кем он заговорил в этом городе, упрямым но дружелюбным движением руки отвёл его к двери и они молча начали спускаться вниз. Теперь, казалось, количество ступенек увеличилось вдвое. На улице прохладный свежий ветер с небольшой снежной крупой овеял Ловца и он успокоился. Заговорили они только в подземных коридорах на пути к лавке.
– Эта глина правда настолько священна или в его речах больше слепого служения и повиновения? Всегда ненавидел это, служить нужно людям, а не единоличному глупцу. – Ловец почувствовал, что при этом человеке может себе позволить такие высказывания.