На желтой, выцветшей от времени двери из разноцветных букв было составлено «Виктори»: последняя буква давно исчезла, от нее остался только старый клеевой след. Медленно и плавно молодая женщина нажала на ручку, как будто открывала доступ в святилище. Она обвела взглядом комнату и оказалась в прошлом. Оно словно бы застыло в этих украшенных фотографиями и постерами стенах – совсем как в «капсулах времени», которые закапывают в землю, чтобы достать годы спустя.
Кровать под кремовым покрывалом выглядела по-детски из-за множества плюшевых зверушек и кучи коробок и коробочек, перевязанных лентами.
– На каждое Рождество и все дни рождения мы что-нибудь тебе дарили, – сдавленным от волнения голосом объяснила Мари. – Люди до сих пор приносят для тебя игрушки, диски, книги и всякую всячину, а я все сохраняю. А еще есть куча писем – они в ящике.
Виктория посмотрела на белый письменный стол, над которым висела афиша поп-звезды Леди Гага, томно позирующей у бассейна в сексуальном латексном комбинезоне рядом с изумительным бело-черным немецким догом. В памяти молодой женщины тут же всплыл мотив «Poker Face»[3]. Музыка – как, кстати, и запахи – наделена невероятной способностью точно датировать этапы человеческой жизни. Голос Мари Савиньи заглушил первые ноты рефрена, зазвучавшие в голове ее дочери.
– Ты, наверное, проголодалась? Сделать кофе?
Виктория покачала головой:
– Больше всего мне сейчас хочется принять горячий душ.
– Ну конечно, дорогая, душ… Сейчас принесу чистое полотенце. Загляни в шкаф, там твоя одежда, я так и не решилась ничего отдать. Вещи наверняка вышли из моды, да и слишком маленькие, но как только захочешь, пройдемся по магазинам и все тебе купим.
Виктория молча кивнула и пошла к двери ванной.
Тусклая лампочка в пыльном плафоне освещала небольшой кухонный стол, за которым сидел Жак. Он налил себе вторую рюмку самогона и спросил у Мари, примостившейся на краешке стула и не спускавшей с него глаз:
– Дала ей полотенца?
– Да.
– Успела увидеть…
– Нет! – отрезала она, энергично покачав головой. – Я разложила одежду на кровати. Может, когда она будет…
– Мы должны знать! – рявкнул Жак, хлопнув ладонью по столу.
Мари вздрогнула и на мгновение опустила веки, как будто надеялась прогнать сомнения мужа.
У Виктории была родинка в форме вытянутого сердечка прямо над левой ягодицей. В детстве форма была почти идеальной – казалось, что это ангелы сделали татуировку. Сначала родинка очень всех забавляла, потом, как это всегда бывает в жизни, восторг первых месяцев сменился обыденным восприятием повседневности.