Я приподнялась на локте, не сдержав недовольного стона. Собственная голова казалась невыносимо тяжелой и чужой. Обернулась назад – туда, откуда в повозку настойчиво пробивались солнечные лучи. Непривычные, они ложились полосами, высвечивая то мое измятое платье и спутанные пряди темных волос, то пальцы на моих отчего-то босых ногах, то ящик с провизией в дальнем углу. От него пахло свежим хлебом.
Лучей было бы гораздо больше, если бы не широкая спина, загораживающая проем. И несмотря на отсутствие на ней кожаного мундира королевского судьи, я узнала бы эту спину из тысячи других.
– Айвор? – позвала я каким-то чужим голосом, хриплым и незнакомым. И добавила: – Куда мы едем?
– Не знаю, – непринужденно отозвался он, развернувшись в пол-оборота. – Может, в Кануан? Куда бы тебе хотелось, Каролина?
Собственное имя отчего-то больно резануло слух. Может, потому что Айвор произнес его так нехотя, неестественно? Потому что его голос, тот самый, что всегда выражал лишь безразличие, внезапно дрогнул? Или потому, что у меня есть другое имя? Или имена? Но их я тоже забыла.
Села на перине, вытянув босые ноги так, чтобы солнце дотянулось до них, прикоснулось к коже теплыми лучами. Гудящую голову я предпочла оставить в тени. Потерла виски кончиками пальцев.
– Все равно. Я плохо помню последние дни. Что случилось? Почему я… здесь и… с тобой?
Слова плохо складывались в предложения. Отчего-то я еще никогда не чувствовала себя такой пугающе уязвимой и неуверенной.
Айвор тоже был иным, непривычным. Тот же тяжелый кулак, что когда-то в мгновение сломал тяжелые браслеты на моих запястьях, теперь сжимал поводья. Те же шрамы ломаными линиями пересекали профиль, но теперь их узор менялся оттого, что черные глаза щурились на солнце, пробивающемся сквозь листву. Те же светлые волосы, но теперь их развевал легкий ветер.
От моего вопроса его губы вытянулись в тонкую линию. Но Айвор ответил, хоть и не сразу:
– После восстания мы с тобой покинули Виарт, поскольку присутствие нас обоих там более нежелательно.
Внутри что-то с грохотом рухнуло от этой простой и короткой фразы, произнесенной сухо и бесстрастно.
– А как же… Лорэнсо? – Сердце при упоминании его имени застучало быстро-быстро. – Он ведь… Я ведь…
Я растерялась. Не знала, как объяснить собственные чувства тому, кому чужды любые эмоции. Разве Лорэнсо мог от меня отказаться? Нет, не мог. Спина собеседника на мгновение напряглась.