Гид остановился и посмотрел ему прямо в глаза; Михаилу стало крайне больно и неприятно. В глазах все плыло, а в голове шумело так сильно, что он даже себя не слышал. Так продолжалось несколько секунд, а когда шум стал стихать, он понял, что Гида уже и близко нет, а сам он стоит перед тем самым зданием, что казалось таким далеким. Он оглянулся и в растерянности стоял как вкопанный перед входом, как вдруг его буквально оглушил голос, прозвучавший прямо в голове: «Если пройдешь обучение, которое продолжится в этом священном месте», – и Михаил понял, что это и был ответ на его вопрос.
Место обучения, в котором оказался Михаил, напоминало давнее, но знакомое прошлое. Все выглядело так, будто ты отправился в Древнюю Грецию, во времена великих театральных представлений. До боли оно было похоже на старинные амфитеатры. Все так же: главная, слегка углубленная сцена, зрители, коих уже было немало, на каменных сиденьях, построенных полукругом, ступенями снизу вверх. Но в отличие от современных Михаилу величественных руин здесь все было новым. Казалось, что построено буквально вчера. Нигде не было трещин, мусора, в общем – идеальная чистота и красота исполнения. Ну и еще, правда, крыша была, что отличало этот амфитеатр от классического.
Итак, здесь уже были люди. Сколько их было? Не сосчитать. Некоторые даже теснились, стараясь уместиться на каменных ступенях. Оно и неудивительно – множество людей умирает ежесекундно.
«Куда ж тут мне присесть?» – в недоумении застыл у входа Михаил.
На удивление, несмотря на такое огромное количество людей, можно было услышать даже пролетающую муху, если бы она появилась, – столь странная и отчасти пугающая тишина повисла над амфитеатром. Сотни и тысячи людей просто сидели и даже не разговаривали. Не пытались познакомиться, завести разговор. Никто не интересовался, по какой причине тот или иной слушатель оказался именно здесь – сам ли, от старости или кто помог. Никто не возмущался, что на сцене до сих пор пусто и что люди так долго сидят и ничего не происходит. Хотя, возможно, причиной тому было, что спешить этим людям теперь явно было некуда. Вся торопливость осталась позади. Здесь будто бы и время шло по-другому. Михаил и тот не сказал бы, час прошел после его смерти или несколько дней.