Он дочитал мемуары и подумал о том, как сильно ему не хочется спать. Он понимал, что его тело все еще напряжено из-за прошедшего неудачного дня, но он говорил себе: «все уже закончилось, ты дома, ты один». И именно поэтому ему не хотелось засыпать. За долгое время, за такое долгое время вечных перипетий с самим собой, он почувствовал, что ему почти хорошо. И все потому что ему не нужно окунаться в атмосферу будней, ему не нужно подвергать себя нападкам общества из-за того, что он недостаточно хорош, из-за того, что он не соответствует. Ему хотелось побыть одному. Он отчетливо чувствовал, что устал проводить свои дни с самого утра и до самого позднего вечера вне своей скорлупы, находится на людях оголенным нервом. Он устал чувствовать себя уязвимым, беззащитным.
Он подошел к окну и его лицо прониклось покоем. Он видел, как город медленно просыпается, как свет проникает в его квартиру медленными шажками, он видел девушку в синем пальто, идущую навстречу судьбе… И в этот момент он понял, насколько сильно ему хочется быть затворником.
Его квартира была очень маленькой, но очень уютной. В ней преобладал синий цвет. Синие стены, синий проигрыватель для виниловых пластинок, синие переплеты книг, торшеры, статуэтки на полках, вены на уставших руках. И лишь диван и мраморный столик рядом были белыми, а пепельница – красной. Мраморный столик был завален книгами, стояли синие свечи, один синий подсвечник с глядящими из него рисунками глаз… И пепельница, наполненная окурками.
Серебрящаяся любовь в сердце уже давно мертва. Она холодна, как труп. Извергающие боль воспоминания, но все же ценные, но все же нужные. Дым стоял в комнате легкими кружевами. Жизнь обретала смысл лишь когда он переставал по-настоящему жить. Жизнь обретала совершенство, лишь когда он был на грани смерти.
Он прошел на свою синюю кухню и налил себе бокал красного вина. Рядом он поставил красную пепельницу. В его рассудке начали всплывать отрывки воспоминаний о его любви. Её черные волосы и черные глаза, её бледная кожа и чудесная фигура, её чувство юмора, её периоды грусти и неучастия. Её жизнь, которую она не позволила ему разделить вместе. Её жестокость, её порок. Он пытался забыться, но в какой-то момент мысли об этой угасшей любви овладели им, словно навязчивая идея, взявшаяся словно ниоткуда. Только что он не думал о ней. Он слишком долго не думал о ней, чтобы вдруг не подумать. Черные волосы. Её руки, её кольцо с янтарем. Её изящные руки, которые ему так хотелось обхватить своими руками и поднести к своим губам. Её губы… Алые, страстные, незаменимые. Но умершие. Она умерла. Марго умерла. Её больше нет, но ему все равно.