– Ты, значит, хочешь с царём породниться? – вмешалась Татьяна Михайловна.
Языков развёл руками.
– Помилуй, матушка царевна! Меня спросили – я ответил. Где ещё можно всех невест знать, как не в своём семействе? У нас ведь положено девицам сидеть взаперти да на чужие очи не показываться.
Софья нетерпеливо махнула рукой.
– Неважно, чья девица, лишь бы она была не из Нарышкиных. Нам не до жиру быть – быть бы живу. Сватай государю свою красу-девицу.
– Здрава ли она? – спросила Татьяна Михайловна.
– Верно, – спохватилась Софья. – Государева невеста должна иметь отменное здравие, чтобы не случилось новой беды при родах.
Иван Максимович пожал плечами.
– Я не купец – гнилой товар не предлагаю – тем паче самому государю. Нынче Марфа здрава, как кобыла, а что завтра с ней случится одному Богу ведомо.
– Ладно! Давай свой товар! – отрезала Софья.
Марфа Апраксина на самом деле походила внешне на покойную царицу Агафью Грушецкую. При встрече с ней Фёдор поразился до глубины души и почти сразу сообщил всем о своей готовности вновь жениться. Скоро состоялась свадьба – без обычного чина, при запертом Кремле. Царь торопился: цинга неумолимо поедала его молодое тело.
Но даже почти побеждённый недугом молодой государь занимался государственными делами, отвлекаясь от них на время лишь тогда, когда ему становилось совсем худо. После того, как заключённый князем Василием Голицыным Бахчисарайский мир спас Россию от турецкой опасности, царь мог всерьёз заняться внутренними проблемами страны.
– Что у нас надобно менять в первый черёд? – спросил он однажды у ставшего его главным советником князя Василия Голицына.
– Многое перемен требует – неопределённо ответил тот.
– С чего ж начать?
Князь немного помолчал, как бы обдумывая, затем сказал:
– Государство наше растёт, а управляется по старинке. Хоть и говорят, что царёво око видит далёко, мудрено углядеть аж до самого Амура.
– Я о том уже размышлял и кое до чего додумался. Коли всю Россию покрыть православными епархиями, легче станет народ просвещать да на путь наставлять. Тогда воеводы поостерегутся чересчур своевольничать – не так, как нынче, когда бедным людишкам некуда за помощью обратиться.
– Понятное дело – согласился князь. – Когда царь за тридевять земель, каждый воевода мнит себя царьком в своих владениях. При архиерейском надзоре лихоимства поубавится.