Они появились на заре Вселенной, когда звезды вспыхивали из газовых облаков, слетались вместе и образовывали галактики. Они верят, что являются первой формой жизни в беспредельном космосе. Всего лишь головоногие, возникшие на планете-океане, но с какой скоростью они эволюционировали!
Они открыли тоннели между мирами, опутали их и помогли сформироваться этой безупречной Спирали. Бесчисленные полчища постепенно растаяли, слились в единое существо и снова разделились. Миллиарды лет минули, прежде чем они превратились в гигантских спрутов, парящих в космосе неподалеку от центра галактики, черпающих из него энергию.
Их костяные отростки, бывшие некогда подвижными щупальцами, теперь заканчивались четырьмя пальцами длиной в несколько метров каждый. Их мягкие головы-туловища обросли броней, восприимчивой к таким тонким энергиям, какие ни одно существо во Вселенной не может уловить. Их невероятные по своей сложности и совершенству сознания вышли за пределы оболочки. Они породили Аналитика, стали им. Они зажгли многие искры в галактике, превратившиеся в цивилизации. Но затем Арак-Ун-Дора закрылись от Спирали.
Подобных им существ стало слишком много. Конструкторы, создающие пугающие творения; Звездные Миражи, сосущие кровь мироздания; их собственные отражения из других галактик. Все это заставило закрыть Спираль, в которой они жили, от остальной Вселенной, устремиться внутрь нее.
Но и это не помогло.
Основатели больше не ощущали пространство, в котором жили. Они ушли глубже, в иные измерения, и слышали шум Спирали, отраженный Аналитиком. Когда поступал очередной «отчет», его автоматически обрабатывала крошечная доля сознания. Арак-Ун-Дора доверяли Аналитику, а может, им было все равно, что случится с этой галактикой.
Отчеты поступали без остановки, стали рутиной. Их Спираль, их родной дом стоял на грани уничтожения, а Основатели смотрели вдаль, пытаясь разглядеть смысл собственного существования. Их разумы упёрлись в потолок, в преграду, за которой не было ничего.
Неужели все юные цивилизации такие? Несмышленые слепыши! Ползают, натыкаются друг на друга, плачут и дерутся из-за игрушек. Только у этих слепышей в подгузниках есть ружья, есть пушки, ракеты, наконец. И они стараются ударить побольнее, чтобы кровь пошла, чтобы другой младенец заплакал навзрыд, упал и начал молить о пощаде. И если бы они пощадили! Нет, весь их детский садик превращается в логово диких зверей. Они рвут или отщипывают понемногу, в зависимости от важности конкретного слепыша. И всё это на крохотном шарике, несущемся сквозь бескрайнюю пустоту.