– Как же слушать его, коли он по-нашему ни бельмеса, – восклицал Кузьма, а потом вдруг крикнул Аксинье так, будто это она, а не он никак не мог угомониться: – Аська, не бойся! Не пропадем!
Поехали на двух колясках. Впереди князь Карачев и мусье Ролэн. Следом мадам Флоранс с племянницей.
Мусье Ролэн всячески заботился о князе. На заставах и станциях представлялся слугой русского путешественника, чем повергал юношу в смятение. Мусье Ролэн был блестяще образован. По речам и манерам видно было, что из высшего света. Кирилл Карлович чувствовал неловкость оттого, что благородный человек взял на себя роль простого слуги. Судьба Пьера Ролэна служила примером омерзительных последствий революции.
Гамбург поразил Кирилла Карловича количеством причалов и отвратительным запахом рыбы. Князь смотрел на широкое устье Эльбы и терялся в догадках: как найти нужную пристань?
Расторопный мусье Ролэн на минуту растворился в толпе, что-то у кого-то расспросил, и по его указанию экипаж подкатил к портовой гостинице «Блюменхоф». Задняя часть здания выходила к реке. Они вошли внутрь.
– О, какой красавец! – воскликнул француз.
Слова мусье Ролэна относились к клавесину.
Наступила ночь. Князь долго не мог заснуть. Но зато утром отоспался вволю, проснулся поздно. Он вышел из гостиницы, обошел ее и по узким деревянным ступеням спустился к воде.
Мачты кораблей подпирали небо. Блестевшую в лучах солнца речную гладь рассекали лодки. Будь князь художником, написал бы пейзаж. Живопись имела то достоинство, что не передавала вони. Люди засоряли реку быстрее, чем она выносила грязь за пределы города. От воды поднимался запах нечистот и протухшей рыбы.
Ворота в мир2 – так называл Гамбург немецкий гувернер. «Романтика», – подумал Кирилл Карлович и отчего-то вздохнул. Он надеялся, что за воротами воздух свежий.
Неожиданная печаль охватила молодого человека. Только сейчас почувствовал он, как далеко уехал от родного дома. Всю дорогу до Гамбурга не покидало чувство, что папенька и маменька рядом. Поверни назад и не за первым, так за вторым, не за вторым, так за третьим пригорком увидишь верхушки каштанов, раскинувших ветви над родными воротами.
Теперь юноше представилась глубина тоски и ужаса дядьки Кузьмы. Он понял, что молчаливая Аксинья и невозмутимый Федот тоже переживали. Что ж, главное, чтобы не переругались с мистером Поттером. Князь наказал англичанину придержать издевки над Кузьмой до встречи в Лондоне.