Панелька. Квартира 17 - страница 3

Шрифт
Интервал


– Ну че, братан, допивай и вали, – пробасил Дима, уже проваливаясь в сон.

– Да пошел ты… – пробормотал Игорь, кое-как вставая на ноги.

Он натянул куртку и вышел, громко хлопнув дверью. В подъезде воняло чем-то тухлым, на ступенях валялись окурки и чей-то засранный матрас. Выйдя на улицу, Игорь вдохнул холодный московский воздух, но легче не стало. В голове шумело, мысли слипались, ноги подкашивались. Он покурил, потом еще раз, надеясь, что это хоть как-то поможет прийти в себя.

До метро он добрался на автопилоте, едва не споткнувшись о бордюр. В кармане звякнули монеты – на билет должно хватить.

Тульская.

Он прошел через турникет, спустился по эскалатору, облокотился на перила. Глаза закрывались сами собой. В вагоне нашел место у окна, уставился в темное отражение и вдруг увидел там отца.

– Инженером вернешься, не подведи… – эхом отзывался голос.

Инженером…

Где теперь тот инженер? Где вообще он сам? Отчисленный, пьянющий в стельку, едущий в сраном вагоне к сраной съемной хате в Чертаново.

Деньги кончатся через полтора месяца. Батя присылает, но их всегда хватало только на хавку и общагу. Теперь же хата – его личная финансовая петля на шее. Игорь поежился, хоть и не было холодно.

Нахера я вообще сюда приехал?

Москва. Великая, сука, Москва, где все что-то значат, все куда-то бегут, а ты – пыль, соринка в глазах толпы. Он хотел стать частью этого города, вписаться, но вместо этого оказался отбросом, отчисленным никем, которому даже работать идти впадлу.

Двери вагонов открывались и закрывались. Станции мелькали, будто кадры черно-белого фильма.

Южная.

Еще немного.

Пражская.

Блять, как же голова гудит.

Улица Академика Янгеля.

Последний рывок.

Аннино.

Игорь кое-как выполз из вагона, поднялся по эскалатору и оказался на пустой ночной улице. Свет фонарей резал глаза, ноги плелись сами по себе.

Подъезд встретил его запахом мочи и прогорклого мусора. Лифт не работал уже неделю – кто-то обоссал кнопки, и они закоротили. Пришлось плестись по лестнице. На втором этаже его обдало кислым перегаром – местные алкаши снова устроили посиделки у мусоропровода.

Третий… Четвертый…

Дверь в его студию открывалась со скрипом, словно протестуя. Внутри пахло сыростью и чем-то тухлым. Крошечная комната на тридцать квадратов была обставлена самым дешёвым барахлом: продавленный диван, облезлый стол, разваливающийся шкаф. На полу, как всегда, ползали тараканы – они тут были хозяевами.