Я собрала листочки в папку, прижала ее к груди и покинула мастерскую быстрым шагом. В коридоре немного постояла, пока сердце не перестало колотиться как сумасшедшее.
Карон… Колдуны всегда красивые – это их природа, их сущность. Но я даже помыслить не могла, что при нашей первой встрече очарованным окажется не он, а я.
А раз так, то я должна… нет, обязана сделать все, чтобы он в меня влюбился! Через месяц нас навестит матушка Софья, и что я ей скажу? Что не сумела завладеть сердцем колдуна? Бред какой-то! Маги все поголовно падки на красавиц, это тоже их сущность. Но Карон… Карон другой.
И меня это страшно разозлило.
До брачного обряда оставалось пять часов – катастрофически мало для девушки, собирающейся срочно стать женщиной.
Мной было принято решение идти к сердцу мужчины через желудок. Матушка Софья всегда говорила: если кружевные чулки не помогают прогнать с супруга хандру (чулки на жене, разумеется), то в дело идет яблочный штрудель. Она учила нас его готовить раз, наверное, пятьдесят, и не останавливалась даже после того, как мы могли испечь его с закрытыми глазами.
Но сейчас у меня имелась проблема с доступом к кухне – Пирстон. Верный приспешник Карона ни под каким предлогом не желал делиться своей обителью.
Я довольно долго стояла на пороге. Смотрела, как Пирстон сервирует стол к обеду: он бережно раскладывал столовые приборы, завернутые в махровые салфетки, аккуратно протирал невидимые пятнышки на тарелках. Перепел с рисом пока еще ждал своей очереди быть поданным на стол.
– Пирстон? – позвала я в третий раз. В первые два я в ответ слышала: “Ни за что! Женской ноге никогда не бывать у плиты!” – Ну дай, пожалуйста, всего одну ма-а-аленькую форму для запекания, а?
Слуга кинул на меня через плечо предупреждающий взгляд.
– Ара, кухня – территория мужчины. По крайней мере, в этом доме. Господин темный маг ни за что не станет есть ничего из того, что приготовлено не мной.
– Да и пусть! – в сердцах воскликнула я. – Мне нужно только показать ему яблочный штрудель, а там он и сам падет от его аромата.
Пирстон вытер стол белоснежной тряпочкой, отошел от него на два шага и окинул придирчивым взглядом. Кухня и всё в ней сверкало чистотой, но Пирстону все время казалось, что вездесущие пылинки стремятся уничтожить труды рук его.