.
Во втором своем отзыве, написанном в жанре краткой статьи – «О магизме как исторической эпохе» (1949)[26], – Кроче коренным образом пересматривает установки и содержательные положения рецензии 1948 г. Теперь отказ от историзации категорий предваряет порой всю острую критику концептуального замысла «Магического мира» и тех представлений о культуре, которые лежат в его основании. Столь резкая и радикальная перемена мнения, не предваренная критикой прежней позиции, вызывает недоумение и в то же время ставит вопросы, на которые мы попытаемся ответить. Кроче производит обзор трех глав книги Де Мартино, вновь и вновь отмечая апории и противоречия в них, которые он резюмирует и обобщает в следующем пассаже:
Де Мартино напоминает, что я «всегда советовал открыться навстречу новому историческому опыту и тем самым подвергнуть проверке и перепроверке, а вероятно, и изменить, и расширить пределы философии духа в свете этого опыта». Рекомендацию эту я высказывал и часто повторяю, однако, не для того, чтобы почерпнуть из этого опыта «свет» для философии, который она призвана дать сама, но для того, чтобы найти в нем «стимулы», которые способствуют обогащению и приращению философских понятий благодаря накапливаемым в опыте вариантам решения проблем. Мне совершенно чуждо намерение представить исторически изменчивыми сами категории, высшие формы любых понятий, условия любых суждений[27].
Главную мысль рецензии Кроче можно резюмировать следующим образом. На универсальную и вечную сущность категорий, которые суть условия любых суждений, не может оказать влияния новый исторический опыт: роль этого последнего, пусть он и необходим, сводится к тому, чтобы расширять область применения философских понятий, подтверждая их значимость. С этой точки зрения «Магический мир» предстает как подрывной и опасный текст, и в качестве такового он и подвергается атаке со стороны Кроче, который своими критическими замечаниями педантично и с полемическим задором, граничащим с сарказмом, стремится утвердить непреходящую значимость собственной системы мысли. Как может заметить читатель, конкретные аргументы, выдвигаемые философом, органично вписываются в эту картину: они являются, можно сказать, вариациями одной и той же темы.
Не вдаваясь в детали этой полемики, сосредоточим внимание на структуре рецензии и отметим, что в его композиции разгромная критика, которой подвергаются тезисы Де Мартино, переходит, без всякого обоснования этого перехода, в радикальную стигматизацию магической эпохи (которая безапелляционно относится им к области иррационального), как если бы существовала объективная связь между этими двумя уровнями рассуждений. Это не единственное слабое место второй рецензии. Еще более двойственное впечатление оставляет интерпретация у Кроче фигуры колдуна, которая представляет труд Де Мартино и его самого в превратном свете.