– А цена? – подумал Николай. Он не чувствовал ни тела, не слышал ни голоса. Все его органы чувств были полностью отключены. Существовали только мысли.
– Через 40 лет, я дам тебе знать, что хочу. – хихикнув, произнес голос в его голове.
И в следующую минуту яркий свет заполонил мысли мужчины наполняя цифрами и картинками, схемами и голосами людей и других существ. Информация бурным потоком лилась в его голову, и он как страждущий в пустыне открылся этому потоку, жадно впитывая в себя каждую каплю.
Наши дни Солнечная система планета Земля
Среди тихой безлюдной улицы, молчаливых фонарей и покосившихся взглядами одноглазых окон домов тихо двигались две маленькие тени.
– Мистер Хью, неужели, это так необходимо? – тихо прозвучал тоненький голосок одной из тени.
– Уважаемая мисс Эмили, Вы же знаете, что природно-климатические условия планеты Земля не позволили бы нам воспользоваться скутерами -
Первая тень вздохнула.
– Мистер Хью, а Вы уверены, что мистер Николас сможет нам помочь? Он же ничего не знает… – снова произнёс тоненький голосок.
– Мисс Эмили, Вы же сами вызвались сопроводить меня и участвовать во встрече с мистером Николасом. Да и потом, Великий Изобретатель предупредил нас о необходимости избегать использование наших технологий, дабы не привлечь к себе внимания людей -
– Вы правы Мистер Хью. Просто катастрофически жаль столь бесполезной траты времени и физической энергии. -
– Воспринимайте это, как дань нашей миссии, мисс Эмили. Кажется, мы на месте… -
Две маленькие тени вышли в круг, освещаемый на тротуаре фонарем, и стали молчаливо всматриваться в горящее окно на четвертом этаже девятиэтажного многоподъездного серого дома. Обоим спутникам было на вид не более 12 лет.
Мистер Хью, голубоглазый светловолосый мальчик, снял очки и, потерев их замшевым серым платочком, снова водрузил на их законное место. Строгий светло-серый костюм тройка, голубая сорочка и темно-синий галстук, выдавали в нём отменный вкус. Впрочем, мистер Хью, всегда был слаб к британской классике, что касалось вопроса вкуса. Как он сам полагал, стабильный консерватизм в нём был заложен благодаря англо-саксонским корням. О чём говорила его внешность: стройное, чуть худощавое телосложение и бледный цвет кожи, четкие и правильные черты лица и идеальные ровные и белые зубы. Многие считали его педантом. Он же называл это тягой к порядку и рациональности.