Если в начале пятидесятых первые агенты работали под постоянным страхом разоблачения, при ограниченных финансовых возможностях, то к середине восьмидесятых за рубежом сложилась мощная, хорошо отлаженная структура, которая пронизывала все государственные институты и имела собственные, весьма прочные позиции в деловом мире, что значительно облегчало проникновение и закрепление все новых и новых агентов.
За сорок лет в некоторых развитых странах потенциального стратегического противника вырос целый слой управленцев. В США, например, в Калифорнии, они даже организовали свой элитарный клуб «Золотой какаду», куда принимали только капитанов финансов и промышленности.
Казалось, начала сбываться мечта генералиссимуса о тотальном подчинении изнутри идеологически чуждых обществ. При темпах, с которыми Управление вышло в восьмидесятые годы, потребовалось бы еще 25-30 лет, чтобы поставить вопрос о колхозном строе в Техасе… Но наследники Сталина оказались неспособными постичь всю грандиозность его замыслов.
Уже Хрущев решил пострелять очередями из «долговременных огневых точек в глубоком тылу противника», чтобы решить некоторые сиюминутные задачи. Во время карибского кризиса Управление «вбросило» в окружение Кеннеди добросовестно сработанную дезинформацию о возможностях советских подводных лодок. На этом фоне тайная встреча брата президента Роберта с хрущевским эмиссаром прошла почти дружески. Стороны высказали искреннее сожаление о разрастании скандала вокруг Кубы и пообещали друг другу сделать все, чтобы покончить дело миром. Кеннеди тогда так и не решился начать большую войну. И не потому, что рассказ брата о встрече с посланцем Хрущева убедил его в советском миролюбии. Президент помнил об информации, переданной доверенными людьми: русские субмарины бороздят чуть ли не Гудзонов залив.
Конечно, хорошо, что Хрущев не ввязался в серьезную драку из-за своего пылкого кубинского друга. Но после «вбрасывания» два десятка агентов Управления, задействованных в операции, были спешно эвакуированы, потому что дело коснулось стратегических интересов США, и подставлять под удар американских спецслужб остальную сеть было бы по меньшей мере глупо.
Брежнев рассудил, что Управление обладает возможностями добывать не только деликатную политическую информацию, но и валюту. Это при нем Управлению вменили в обязанность «отстегивать» в кассу партии значительный процент от всех финансовых операций и производственных прибылей. Между собой работники Управления за рубежом называли эти поборы «налогом Ильича», и не из-за Брежнева, а потому, что первый взнос был сделан на проведение мероприятий в честь столетия со дня рождения Ленина.