Людмила Малеванная родилась и выросла в Ставрополе, в старом районе города, недалеко от железной дороги. Отец работал машинистом, мать – бухгалтером в депо. Сейчас оба на пенсии. У родителей настоящее казачье подворье. С большим домом под черепицей, с огородом и садом. И банька, и летняя кухня с верандой, увитой плющом и виноградом. А на задах – хлевок, или, по–местному, катушок, где в одном углу поросенок повизгивает, а в другом куры квохчут.
Школу закончила с серебряной медалью. Рано поняла, что по стопам родителей не пойдет. Насмотрелась. Работа неинтересная, каждая копейка на учете. Помидорами да вишней приходилось приторговывать. Отец постоянно в разъездах, язву нажил от сухомятки. А у матери дома – стирка, прополка, поросенок… Троих детей подняла.
Хоть росла Людмила младшей, но по хозяйству управлялась наравне с родителями и старшими братьями. На своем дворе работы всегда хватало. Отдыхали по праздникам. Наварят, напекут на целую орду, потом неделю доедают. И опять экономят до следующего праздника. Посмотришь вечером на родную Подгорную улицу… Редкие фонари над извилистой, в колдобинах дорогой, пыль кружится, корявые вишни с абрикосами торчат над глухими заборами. Тоска!
Поэтому в теплые весенние вечера, когда из Таманской лесной дачи доносились сладкие запахи цветущих деревьев, когда знакомые девчонки убегали на танцы в Комсомольский парк, когда все Подгорье спивало на лавочках, Людмила, заткнув уши, грызла науки. Нельзя в жизни надеяться на одну красоту да стать. Красота проходит. И мама красивой была, а куда все делось?
В последнем классе школы к ней уже сватались. И не какие-то свистуны, а серьезные взрослые люди вроде заведующего плодоовощной базой Касьяненко. Батя тогда крепко призадумался: этот Касьяненко и нестарым был, чуть больше тридцати, и непьющим, что при его должности чудом казалось, и даже на алименты не успел налететь – такой, значит, аккуратный молодец. Дом с новой мебелью, машина, домик в горах. И мама – инструктор крайкома партии.
– Не поступлю в институт, пойду за вашего Касьяненко, – сказала Людмила после одного особенно тяжелого разговора с отцом. – Но сперва дайте в науке счастья попытать!
– Ну, добре, – согласился отец. – Ты у меня разумная.
Безутешен остался Касьяненко и даже выпивать начал, потому что в институт Людмила поступила – в Московский энергетический. И пять лет провела, как в монастыре, в столичном районе, ограниченном улицами Авиамоторной, где находилось общежитие, и Красноказарменной, где стоял институт.