И коль скоро Вашему Величеству угодно было испросить моего совета касательно Вашей армии и сообщить мне о Вашем секретном намерении, я без утайки выскажу Вам свое мнение по разумению моему.
Да, да!
Касательно Вашего предложения присоединиться к войскам, стянутым к Дувру, я, дражайшая моя королева, никак не могу дать на то своего согласия. Однако же вместо этого я прошу Вас прибыть в Тилбери, дабы присутствием своим вселить мужество в сердца Ваших солдат, самых добрых, верных и способных, каких только может пожелать себе любой командующий. Я самолично гарантирую безопасность и неприкосновенность Вашей бесценной особы, превыше которой для всех нас нет и не может быть ничего в этом мире и о которой ни один человек не может даже и помыслить без священного трепета.
Ох. Но он так сформулировал… Быть может, мне и впрямь лучше предстать перед основной армией. Своим присутствием мне следует укреплять дух других, а не тешить собственное любопытство, наблюдая за битвой.
Тайные советники пришли в ужас. Бёрли только что не топотал своими подагрическими ногами, Сесил цокал языком и поглаживал бороду, Уолсингем закатывал глаза. Остальные – архиепископ Уитгифт и Фрэнсис Ноллис – неодобрительно перешептывались и качали головой.
– Это безрассудная и опасная затея, которую вы зачем-то вбили себе в голову, – сказал Бёрли. – И как только милорд Лестер ей споспешествует?!
– Вторжение может начаться со дня на день! – подхватил Уолсингем. – И хуже того, вам опасно находиться среди людей. Разве вы забыли, что в папской булле сказано: тот, кто убьет вас, совершит богоугодное дело? Откуда нам знать, кто может скрываться в войсках? Одного отщепенца будет достаточно!
– Я же не римский император, чтобы опасаться смерти от рук собственных подданных, – сказала я. – Католики до сих пор были мне верны. Я не собираюсь лишать их своего доверия теперь.
– Даже добрым императорам и королям случалось пасть от руки убийцы, – возразил Уолсингем.
– Господь хранил меня до сих пор, и все дальнейшее тоже в руце Его. – Я обернулась к собранию. – Господа, я еду. Я отдаю должное вашему беспокойству обо мне, но я должна поехать. Я не могу оставаться в стороне в миг величайших испытаний для моего королевства. Я должна быть с моими подданными.
Я написала Лестеру, что принимаю его приглашение, и он ответил: «Быть посему, любезная королева, не меняйте своего намерения, если только Господь дарует Вам доброе здравие». Менять свое намерение я вовсе не собиралась.