Я не видела его несколько недель. На рождественских празднествах он не присутствовал. Поговаривали, что он болен, но его дочь Фрэнсис упорствовала в своем желании продолжать служить мне, и я сочла, что она осталась бы дома и ухаживала за ним, будь он совсем плох.
– Фрэнсис! – приветствовала я его. – Ваша дипломатия приносит плоды в самом что ни на есть буквальном смысле. Смотрите, что прислал нам султан!
Однако, когда он подошел ближе, я осеклась:
– Ох, Фрэнсис!
Одного взгляда на его исхудавшее землистое лицо было достаточно, чтобы понять, что его недуг достиг критической стадии; скрыть это было невозможно. Он всегда был смуглым, мой мавр, но такого цвета лица не могло быть ни у одного мавра. Я немедля пожалела о панических нотках, прозвучавших в моем голосе.
– Вы, кажется, совсем себя не бережете, – произнесла я успокаивающим тоном и попыталась придать своим словам оттенок шутливого укора. – Придется мне отослать Фрэнсис домой. С моей стороны чистой воды эгоизм держать ее здесь, когда она куда больше нужна своему отцу. Вам следовало остаться дома, не нужно было тащиться сюда в такую скверную погоду.
– Скверная погода выводит на улицы скверных людей, – произнес он. – С моей стороны было бы пренебрежением обязанностями защищать ваше величество от врагов, упусти я возможность вывести их на чистую воду.
– Для этой цели у вас есть агенты, – напомнила я.
– Лучше меня этого не сделает никто.
Это было утверждение, а не бахвальство.
– Ваши агенты до сих пор прекрасно исполняли свои обязанности. Вы должны научиться доверять им, как я доверяю своим. К примеру, вам! Если бы не вы, я бы постоянно беспокоилась и опасалась за себя, а с вами я могу ни о чем не думать.
– Вы должны всегда думать о собственной безопасности, – сказал он.
Я заметила, что он говорит сквозь стиснутые зубы. Ему было тяжело поддерживать беседу.
– Поезжайте домой, сэр Фрэнсис. Господин секретарь. Это приказ.
Боже правый, я не могу потерять и его! Слишком много смертей за такое короткое время. Моя дорогая компаньонка и хранительница с младенческих дней Бланш Перри скончалась сразу же после благодарственного молебна в Вестминстерском аббатстве, как будто поставила себе целью дожить до этого дня.
Она подхватила простуду и не смогла ее побороть. Со стариками такое случается – как будто сама смерть высылает вперед себя своего холодного эмиссара. Весь молебен она просидела рядом со мной, дрожа и стуча зубами, и упрямо шептала: