Мой визитер побледнел, а его взгляд снова стал взволнованным.
– Спасибо, Матрена, – сказал он, поднимаясь с дивана. – Похоже, теперь я ваш должник.
Он поспешно обулся и ушел.
Я же вернулась к ноутбуку. Голова больше не болела, и появилась надежда, что я закончу свой перевод вовремя.
***
Погода наладилась через три дня. Небо стало безоблачным, солнце растопило остатки снега, на деревьях зачирикали птицы, а я наконец-то вышла из дома, чтобы купить продуктов и глотнуть свежего воздуха. Мое самочувствие нормализовалось, и это было верным признаком, что температурных качелей в ближайшее время не будет.
На улице мне встретились три старушки: Клавдия Ивановна, проживавшая на моем этаже, баба Зина, обитавшая в соседнем подъезде, и еще одна незнакомая пожилая дама. Бабушки сидели на скамейке, нахохленные, как воробьи, и о чем-то оживленно беседовали. При виде меня они сразу замолчали.
– Добрый день, – сказала я, проходя мимо них.
Женщины ответили мне громким нестройным хором. Я отошла на несколько метров, а потом остановилась, чтобы поправить шнурки на кроссовках.
– Выползла на белый свет коза-дереза, – донесся до меня негромкий голос Клавдии Петровны. – Неделю носа из норы не казала, а теперь – вот она, явилась.
– Это твоя соседка? – спросила у нее третья старушка.
– Моя. Матреной ее зовут. Живет в восемнадцатой квартире, через стену от меня.
– Какое чудное имя! – удивилась старушка. – Старинное. Сейчас детей так не называют. Куда ни глянь, одни Насти, Вики и Софии.
– Имя как имя, – не согласилась Клавдия Ивановна. – Старинное, да. Так ведь Матренка – деревенская, а в деревнях, небось, такие прозвища до сих пор в ходу.
– Что ты плетешь, Ивановна? – удивилась баба Зина. – Какая ж Матрена деревенская? Я ее малышкой помню. Она в этом доме с рождения живет.
– Не с рождения, а с полутора лет, – возразила моя соседка. – А родилась она в Соловьевке. В том селе мой деверь живет, так что я про Матрену знаю больше тебя. Ее родители, кстати, тоже были соловьевские. В город же ее привезли, потому что мать от нее отказалась, а папаша от пьянки помер. Любка, Матренина мать, хотела определить девчонку в детский дом, но ей двоюродный брат не позволил, Капитон. Не по-людски, мол, это – родную кровь чужим людям отдавать. У Капитона семья большая, поэтому Матрену взяла к себе моя соседка Катерина. Она ему свояченицей приходилась – сестрой жены, стало быть. Катя в старых девах сидела, а Матрена ей по сердцу пришлась. Она ее вырастила, как родную дочь. В прошлом августе Катю машина насмерть сбила, и с тех пор Матрена живет одна.