– Ну что, как там твоя операция «АМ»? – последнее он протягивает заговорческим тоном, будто добавляя нотку таинственности нашему разговору.
– Какая еще операция? – уточняю прямо, полностью осознавая, что мой мозг в данный момент не способен на мыслительно- аналитическую деятельность.
– Что ты за непонятливый! – цокает в трубке парень, а я усмехаюсь. – «АМ» – это Аврора – Мелисса, а операция это…
– Да понял я, понял. Так себе если честно,– откидываюсь на спинку кресла, потирая лицо рукой, и ощущаю, как бремя последних событий бетонной плитой сдавливает грудь.
– Ну вы поговорили? Что она сказала?
– Поговорили. Она сказала, что ей нужно обо всем подумать,– цежу последнее чуть более агрессивно, чем нужно.
– Ну. И что не так?
От искреннего негодования и удивления в его голосе, я взрываюсь.
– Да все, блять! Все что может быть не так – НЕ ТАК!
– Джейк. Чего ты такой заведенный. Ты как себе вообще представляешь данную ситуацию? – Марк врубает дипломата и начинает очередной сеанс психотерапии для чайников. – Ты что же, решил, скажешь ей: «Дорогая, ты любила меня больше жизни, как и я тебя. Давай пошлем к черту этот бренный мир и помчимся в закат на моем белом коне! А она завизжит от счастья, запрыгнет на тебя с разбегу и ускачет, помахав ручкой всему остальному пиздецу в ее жизни!» Так что ли?
– Нет, конечно! Не прямо так… Но я не думал, что мой рассказ о нас, не тронет ее от слова «совсем»! Она слушала меня так отстраненно, словно я ей историю из недавно прочитанной книги пересказывал, а не ее собственную жизнь освещал!
– Слушай. Ты сам себя закапываешь сейчас. Не дави на нее. Дай девчонке время все переварить и осмыслить. Представь себя на ее месте, в конце концов! Она не помнит ничего о своей жизни! Ни-че-го! Не помнит, как зовут ее мать, не помнит, какой у нее любимый цвет или напиток, не помнит с каким актером мечтала завести 5 -х детей и уж точно не помнит своих чувств к тебе! На нее свалилось слишком много! И ты должен не навешивать на хрупкие девичьи плечи еще пару тон претензий и ожиданий, а просто быть рядом и помогать ей, найти себя в этом гребаном лабиринте памяти!
Кровь бурлит в венах от злости. В первую очередь на самого себя.
– Чертов философ! – бурчу недовольно, хотя в глубине души понимаю, что он прав во всем. – Но как мне быть рядом с ней, если она не позволяет приблизиться ни на дюйм?!