– Конечно. До тех пор, пока тан Вальд выбирает выражения, я не стану поднимать этот вопрос, – чинно потупилась и опустила ложку в суп-пюре. Судя по пряному аромату, грибной.
Кормили в особняке всегда отменно. Даже непрошеных гостей. Тут не поспоришь.
Папенька покрылся пятнами от моего вольного тона, но ввязываться в разборку не стал. Чуял за собой вину и понимал, что убедить меня в своей праведности будет сложновато.
Это на материке даже храмы воспринимали подобные финты с пониманием, мол, побывал у дикарей, поддался их животному очарованию, с кем не бывает. Крупное пожертвование, выправленный документ – и вот йор Вальд уже свободный птиц, волен жениться, на ком вздумается.
Причем матушку о том даже не соизволили известить.
А уж про обывателей вовсе молчу. Те бы не осудили, соврати посол принцессу архипелага вообще без бракосочетания. Еще и похвалили бы: «Какой очаровательный молодой человек, ни одна дева не устоит!»До тех пор, пока речь не идет об их собственных дочерях, аристократия удивительно всепрощающа.
– И надолго она к нам? – продолжал допытываться Огиль.
– Лет на пять, не более, – ответила я, не дожидаясь пока папенька откроет рот. – Не переживайте, надолго не стесню. Мне только академию закончить, дальше как-нибудь сама.
Как раз совершеннолетней стану. На последнем курсе можно будет вовсе съехать, квартирку подыскать.
Это на Сомираве мой сертификат об инициации —гарантия самостоятельности. А на материке мне ни поселиться одной не позволят, ни нанять слуг, ни оформить покупку недвижимости, даже визит к модистке не оплатить. Ничегошеньки.
Незаконно – и все тут. До восемнадцати жди.
– Ты собираешься поступать? – парень смерил меня скептическим взглядом. – На кого?
В голосе Огиля звучало сочувствие.
В его представлении я не иначе как сошла с ума, что оставила уютный родной архипелаг и собираюсь добровольно нырнуть в пучину презрения и унижения, уготованную выходцам с островов.
– Я разве не говорила? Во мне проснулся дар некромантии.
В звенящей тишине Лайса отчетливо всхлипнула. А папенька оглушительно громко уронил ложку.
Я невозмутимо подтянула ближе поднос с запеченной в ягодном соусе уткой и принялась отпиливать от нее ножку. Вообще-то это должны делать слуги, но те были слишком заняты приведением мачехи в чувство. Лайса показательно осела на пол, благо он чистый, и отказывалась приходить в сознание несмотря на все снадобья и притирки.