– Вижу, не слышал, – заметил мое выражение лица Илья Романович.
– И что? Разве это не хорошо? Погодите-ка, – вспомнил я наш последний разговор. – Получается, структура по цензуре уже существует? А вы мне говорили, что еще ничего не создано и только ожидается, что партия начнет вмешиваться в дела писателей! – я с возмущением посмотрел на прячущего глаза Говорина.
– Я не врал, когда сказал, что партия начала вмешиваться в дела писателей, – все же начал доказывать свою правоту Илья Романович. – Просто Главлит раньше занимался этим не системно. К тому же там люди сами не знают толком, на что обращать внимание, а что нужно зарубить и не допустить к печати.
– Но вы то мне говорили, что нужно создавать новый орган регулирования, – заметил я. – Про уже имеющийся даже не упомянули!
– Потому что в любой среде должна быть конкуренция, – упрямо заявил мужчина. – Монополия до добра не доводит. А я знал, как у нас власть любит монополии, вот и не стал тебе говорить о Главлите. Иначе бы ты даже думать не стал в этом направлении.
Понятно. Илья Романович же как-то заикался, что союз писателей – это серпентарий. И он похоже набрался там их «уловок и привычек» по манипулированию. Стало противно. Почему нельзя было прямо и честно все рассказать? А сейчас он чего от меня ждет? Примерно это я у него и спросил. На что получил обескураживший меня ответ.
– Ты можешь помочь мне вступить в эту организацию?
Ноябрь 1930 года
– И зачем мне это? – спросил я Илью Романовича. – Вы попытались меня обмануть. А когда не получилось, как вы хотели, просите вам помочь?
Илья Романович тяжело вздохнул, словно приходится объяснять прописные истины ребенку.
– За то, что ввел тебя в заблуждение, приношу свои извинения. А насчет того, зачем это тебе – тут все просто. Я буду тебе обязан. Лично. И вспомни тот наш разговор – если я буду состоять в такой организации, тебе будет проще влиять на нее, если у тебя появится такое желание. Да и ты сам сможешь без проблем издать свою книгу, если у тебя возникнет желание написать еще одну. Я ведь правильно понимаю, что к назначению Жданова ты не имеешь никакого отношения?
Я лишь машинально кивнул, задумавшись над его словами. Вот вроде он все и верно говорит. Но в который раз я сталкиваюсь с тем, что меня хотят использовать, часто «втемную», и даже не стесняются этого! Неужели со мной что-то не так, что я воспринимаю такие действия столь болезненно?