Нейросеть забрала у человека весь рынок детективов, боевиков и любовных романов, отгрызла здоровенные куски от ужасов и фантастики. Сайты самиздата превратились в могильники. Авторам бумажных книг повезло чуть больше – на какое-то время на них даже повысился спрос, – но все прогнозы твердили лишь о том, что это агония умирающего титана. Издательства все реже соглашались работать с писателями из плоти и крови.
Пришло сообщение от Никиты:
«ну как там дома?»
Надя закусила губу. Хотелось поделиться обидой, сильно хотелось. Но Никита потерял родителей еще в третью волну ковида, и жаловаться сейчас показалось ей верхом глупости.
«Все нормально. Расскажи лучше про свои дела».
«взялся за новый проект, уже нашел исполнителей. пока не спрашивай, если выстрелит, сама все узнаешь
планы на вечер?»
«Можешь представить, как обычно((»
«жаль, что такая полезная работа приносит тебе столько мороки»
«Такая уж и полезная»…
«сама подумай. еще совсем недавно через творчество свой чувственный опыт передавали только люди, теперь нейросети решают, что нам слушать, читать или смотреть. какую информацию нам скормить. а ты их воспитываешь, следишь за выполнением правил этики, достоверности… чего там еще?»
«Полноты, актуальности и т. д.»
«именно. может, благодаря таким вот воспитателям не будет восстания машин, как знать. Чувствуешь, какая ответственность?»
«Хаха, ну, если с такой позиции смотреть… забавно, конечно)
Но нейросеть это просто модель обучения, а не полноценный разум. Да, она анализирует информацию, подобно человеку, но не осмысливает ее в привычном нам понимании, не делает выводов. Информация не вызывает в ней ни стремлений… ни страхов. Без этого не бывает восстаний».
«человек когда-то был просто обезьяной
фоточку?»
В салоне было темновато, и Надя включила верхний свет. Сделала селфи с первого дубля.
«новые сережки?»
«Мама отдала, она уже не носит давно».
«тебе идут. а можешь чуть голову повернуть, чтобы лучше видно было?»
Надя на миг задумалась. Никита уже не первый раз просил сменить ракурс, направляя ее, словно на фотосессии: то говорил, что у нее красивая шея и стоило бы чуть выше поднять подбородок; то хотел рассмотреть ее прическу сзади. Было в этом что-то одновременно милое и пугающе странное.
Надя завела прядь волос за ухо и чуть повернула голову, демонстрируя камере серебряную бабочку. «Если они ему так понравились, – решила она, – надену их на первое свидание».