– Нет, ягодка, не туда, – злобно прошипели сзади и, скрутив кулаком подол, потянули обратно. – У меня на вас другие планы.
– Намерены моей кровью выторговать себе проход? – с горечью хмыкнула я.
– Возможно. Вы ценный капитал, – заявил он, не поднимаясь с колен.
Какая полезная игрушка попалась магистру! Идеальная разменная монетка. Он мог предложить меня любой из сторон. В зависимости от того, к кому в лапы угодила Эвер.
– Или, может, собираетесь прикрываться мной, как живым щитом? – предположила с истеричным присвистом в голосе.
– Если понадобится. Уверен, по графской дочурке эти ублюдки бить не станут.
Чудовище!
– А если станут?
– А если станут… если станут, Вероника… – разъяренно хрипел Эрик, борясь с гипнозом каждую секунду. Вены на его висках вздувались, каждое движение давалось с трудом. – То мне плевать!
– Вам правда плевать?
– Не знаю. Сейчас я дурно соображаю. Эти любители карри не вылезают из моей головы.
– И почему меня всякий раз удивляет ваша жестокость… – прошептала я, пытаясь унять трясущуюся губу.
– Там моя сестра, – ядовитыми брызгами слова выплевывались через стиснутые зубы. – Она ранена. У Эвер в утробе – продолжение моего рода. И целого вида!
С необъяснимым чувством вины я выглянула за ширму, отделявшую нас от центрального зала. Фигура хрупкой рыжеволосой вампирши нашлась в нескольких метрах. Сразу за косматым черным вервольфом и его оцепеневшей «розовой» напарницей.
Эвер лежала без движения, щекой на полу. С уголка ее побледневших губ катились капли бесценной крови и шлепались на светлый мрамор.
– Вы ведь верите в Судьбу, леди Честер? Самое время молиться богине, – Эрик яростно проскреб ногтем дорожку в полу. – Молитесь, Вероника, чтобы дитя Эвер оказалось моего вида, а не вашего. Крепкого и живучего, а не слабого и уязвимого. Молитесь, чтобы они обе были целы… Чтобы мне не пришлось принимать сложных, горьких решений, за которые я, возможно, никогда себя не прощу.
Слезы скатывались по щекам бесконтрольно. Грудь тянуло тупой болью – от обиды, от чувства обреченности, от беспокойства за рыжую леди, что так боялась за нерожденную малышку. Они с магистром Кесслером заслужили крошечное счастье.
Не верилось, что мой род положил начало войне. Кошмару, в котором гибнут надежды.
– Э-э-эвер-р-р…
Язык Эрика заплетался. Волосы взмокли и черными лезвиями чертили по лицу, завешивая нос.