«Прощай, все это, прощайте, все, кто создавал для меня видимость жизни».
И тем не менее она будет тосковать не по вечеринкам и концертам, не по мягкой коже ее туфель и сумочек, не по долгим обедам с прекрасной едой и таким же вином, не по многочасовым застольным разговорам. Совсем нет. Она будет скучать по своему мальчику. Она думает о двух днях, один из которых стал началом, а другой – концом. Первый – день, когда он появился в ее жизни. Синтия думала, что ничего не почувствует; усыновление питомца было обычным поступком для женщины ее положения. Питомец как бы становился предметом интерьера, наряду с диваном в гостиной или картинами на стенах. Правда, предметом живым, подвижным. «О, вы взяли себе питомца! – скажут в таком случае люди. – Представляем, как вы взволнованы!» Разумеется, поначалу они увидели его на фото. Такие поступки не совершаются вслепую. Однако стоило Синтии увидеть его стоящим у перил паромной палубы, как в ней что-то изменилось. Мальчик оказался выше, чем она себе представляла: не меньше шести футов. Из-за нелепой одежды, плохо сидевшей на нем и напоминавшей пижаму или облачение хирурга, он казался еще выше. Во взглядах остальных питомцев сквозили рассеянность и безразличие, а ее мальчик вертел головой, глядя на собравшихся, здания города и даже на небо. Он запрокидывал голову, подставляя лицо солнцу. Синтия сразу обратила внимание на ужасную стрижку. Казалось, им занимался слепой парикмахер. Это она исправит сразу же. У мальчика должна быть подобающая прическа.
– Как по-твоему, это он? – спросил муж и, не дождавшись ответа от Синтии, обратился к сопровождавшему их агенту по усыновлению. – Это и есть наш сын?
Однако Синтия почти не обращала внимания на происходившее вокруг. Голос мужа, шум толпы, солнце, небо и море – все меркло по сравнению с этой неожиданной, яркой реальностью: мальчиком. В ее мозгу замелькали вопросы. Какую еду он будет предпочитать, какую одежду? Какую музыку будет слушать, какие книги читать? И почему ее вдруг начали волновать подобные вопросы? Он появился в ее жизни благодаря обычной бюрократической процедуре. Отчего же она вдруг почувствовала внезапную нежность к мальчишке, с которым еще не перемолвилась ни словом? Паром пришвартовался к причалу. Питомцы собрались у сходней. Участок причала, куда им вскоре предстояло спуститься, был отгорожен канатом, заходить за который приемным родителям не разрешалось. Мальчик –